Незамеченным остался другой юбилей, который российские подводники отметили месяцем раньше. Четверть века назад в камчатской бухте Саранная затонула атомная подлодка К-429. Об этой трагедии до сих пор известно немного. В Советском Союзе ее засекретили, в новой России особенно не вспоминали. А зря. Ведь это был единственный случай в мировой истории, когда из затонувшей на сорокаметровой глубине субмарины 104 человека вышли живыми.
Корреспондентам "АиФ-Камчатка" удалось восстановить подробности тех событий, поговорить с их непосредственными участниками и очевидцами.
Трагедии, как нередко бывает в подобных случаях, можно было избежать. В июне 1983 года атомный крейсер К-429 под руководством капитана первого ранга Николая Суворова вообще не должен был идти в море. Но на его беду, командование вдруг вспомнило, что не выполнен план торпедных стрельб. В экстренном порядке стали формировать экипаж. Подводников отзывали из отпусков, собирали с разных кораблей. В поход в итоге отправили 120 человек, вместо положенных по штату 87. Забегая вперед, скажем, что, когда атомоход затонул, на берегу долго не могли определить, кто же находится на его борту...
Лодка оказалась технически неисправна. Но это прояснилось позднее. Перед выходом ее толком не осматривали - некогда было, адмиралы сильно спешили.
Однако причиной катастрофы стала все же не техника, а люди. Лодку не проверили на герметичность, и она начала погружение с открытыми вентиляционными люками. Морская вода мощным потоком хлынула в четвертый отсек. "Володя Лещук лишь на секунду забежал к нам, крикнул, что корабль заливает, и вернулся на рабочее место. Больше мы не видели ни его, ни еще 13 ребят, - говорит Юрий Трофимов, служивший командиром дивизиона живучести. - Мы задраили переборку и молча смотрели, как она снизу доверху запотевает - по уровню поступления воды в соседний отсек. Стало понятно: все, кто в нем находился, погибли". Судно тем временем мягко погрузилось на грунт, на борту погас свет. А вскоре стали проявляться "мелкие технические недоделки", на которые в обычных условиях, как правило, не обращали внимания. Выпустить радиобуй, подающий сигналы бедствия, не удалось, он оказался приварен к корпусу. Индивидуальных спасательных аппаратов на всех не хватило - экипаж-то оказался больше, чем положено по штату.
Не пришлось рассчитывать и на спасательную камеру. Ее крышка была намертво закреплена проволокой - чтобы не потерялась. Потеря крышки тогда каралась лишением части зарплаты, вот подводники ее и прикрутили, превратив спасательное средство в бесполезную металлическую коробку.
На судне, прочно сидевшем на морском дне, организовали спасательный штаб. Надо было как-то сообщить на землю, что корабль затонул. С рассветом решили отправить на поверхность двух мичманов-легководолазов - Михаила Лестника и Николая Мерзликина. Хотя шансов на то, что их миссия завершится успешно, было немного. Им предстояло не просто всплыть, но еще и до берега добраться. А о том, какая погода, какое волнение на море, - оставалось только догадываться. Выпускали мичманов через торпедные аппараты. Чтобы освободить проход, одну из торпед вручную отодвинули в сторону.
Вот что вспоминает об этом Николай Мерзликин: "Командир сказал: "Это не приказ, а просьба, Николай Иванович, вы можете отказаться". Я подумал: надо же, первый раз он ко мне по имени-отчеству обратился... Выпустили буй-реп с канатом, не спеша начали подниматься. А потом увидели солнце... Повезло, что волны понесли нас к берегу. Мы поддули гидрокостюмы и поплыли, как на надувных матрацах".
По удивительно счастливой случайности, в бухту забрело пограничное судно. Вестовых сначала приняли за диверсантов, но быстро разобрались в чем дело. Спасательная операция с этого момента приобрела всесоюзный масштаб.
Торпедой по берегу
Вызволяли моряков по проверенному методу Лестника - Мерзликина. Те, кто находился в носовой части, выходили через торпедный аппарат, те, кто на корме, - через аварийно-спасательный люк. Обстановка на борту накалялась. Нервы сдали у секретаря парторганизации. Он настаивал, чтобы его выпустили в первую очередь, говорил, что партия этого не забудет, обещал содержать семьи тех, кто останется и погибнет. Ему сначала сделали успокаивающий укол, а уже затем отправили на поверхность, дабы смуту не сеял. Больше никто из офицеров его не видел.
А на третьи сутки из торпедного аппарата извлекли труп. У матроса-срочника не выдержало сердце. "Это был один из самых сложных моментов, - рассказывает нынешний мэр Вилючинска Александр Маркман, руководивший операцией в первом отсеке, - я подумал тогда, что не имею морального права отправлять людей на погибель... Но, слава Богу, с нами были закаленные во всех морях мичманы, которые выводили матросов. Я сказал им: "Ребята, если не отстучитесь и мне по гидрофонной связи не доложат ваши фамилии, больше никого выпускать не буду". И они шли, как на параде, выстукивали, докладывали...". Подводники попытались ускорить свое самоосвобождение. Для этого нужно было очистить второй торпедный аппарат. Впервые в истории подлодка выстрелила по берегу боевой торпедой. Но она даже из шахты не вышла - увязла в тине... Зато, как торпеды, свободным всплытием, из воды вылетали люди. В гидрокостюмы умудрялись запихивать шоколадки или копченую колбасу - на берегу это был большой дефицит.
Операция продолжалась четверо суток. А при необходимости подводники могли продержаться и неделю. Пресной воды и продовольствия у них было достаточно. В качестве туалета использовался затопленный трюм. Впрочем, этим "удобством" старались не злоупотреблять. Лишь на четвертый день заточения один из молодых офицеров обратился к командиру с просьбой:
- Разрешите п..рать.
- Так ты и не стал подводником, - ответил Суворов, - настоящий подводник двенадцать суток может терпеть...
И матросы, и офицеры мужественно вели себя в затонувшей субмарине. Но настоящим героем называют все же одного человека - Василия Баева. Мичман, прошедший подготовку на подводного диверсанта, руководил спасением в кормовых отсеках. Он снарядил и отправил наружу всех своих сослуживцев. А когда остался один, ему передали просьбу главнокомандующего ВМФ - по возможности не затапливать отсек. Нам сложно разобраться в технических нюансах, но профессионалы говорят, что сделать это было практически невозможно. Однако Баев просьбу главкома выполнил. В борьбе за опустевший отсек он провел 6 часов, сильно ударился головой, несколько раз терял сознание. А когда, наконец, поднялся на поверхность, услышал разговор спасателей: "Не шевелится, мертвый, наверное". Но Баев выжил. Оказавшись на борту спасательного судна, он, качаясь, подошел к главнокомандующему и доложил, что поставленная задача выполнена...
"Дважды утопленница"
...На пирсе спасенных офицеров встречал финансист части с чемоданом денег. Каждый желающий мог перехватить рублей сто-двести. Столичные психологи гадали: сколько же времени потребуется морякам для снятия стресса - 18 суток или 20. Им хватило гораздо меньше, да и без помощи психологов они обошлись. К военному санаторию, куда подводников временно поселили, приставили вооруженную охрану. Охранники и бегали за водкой в близлежащий поселок. Похмелье, правда, было недолгим - вскоре начался разбор заплывов. В подозреваемые сначала записали всех, на скамье подсудимых оказались лишь двое - командир лодки Николай Суворов и командир БЧ-5 Борис Лиховозов. Первый получил 10 лет колонии, второй - 8.
В 80-е годы в особом отделе подводникам настоятельно рекомендовали забыть о том, что случилось. 24 июня они тайком ходили на кладбище, поминали товарищей, а затем отправлялись куда-нибудь на природу. Сегодня им не от кого скрываться, но с каждым годом людей на эти встречи приходит все меньше. Уже нет в живых Суворова, Лиховозова... Трагически сложилась судьба Василия Баева. Адмиралы сулили ему уйму наград и материальных благ. Но ограничились вручением ордена Красной Звезды. Обещанный главнокомандующим автомобиль "Волга" достался кому-то другому. Когда Василий попытался добиться правды, его упекли в сумасшедший дом. Затем справедливость восторжествовала - Баева даже избрали почетным гражданином закрытого города Вилючинска. А потом дала о себе знать травма, полученная на подлодке. Несколько лет назад Василий Баев скончался.
Погибла и невезучая субмарина... Ее успешно подняли с грунта. Но при первом же выходе с завода, после ремонта она камнем ушла под воду прямо у пирса. "Дважды утопленницу" отправили на утилизацию. Теперь о ней напоминает лишь мемориальная плита в Вилючинске. Здесь выбиты имена 16 моряков, погибших на боевом посту.
Они не сражались за Родину, а выполняли план, о котором 25 лет назад вдруг вспомнили советские адмиралы...
Фото из архива экипажа К-429.
«Никто не плакал и не стонал». От грузчика до начальника района 
Родина слышат, Родина знают... 
Чем пахнет черноморское побережье