«Я не знал, что еду на войну»...

28 мая отмечается День пограничника. О профессии, призванной защищать Родину, буднях российского пограничника и о карьере в армии рассказал полковник погранвойск в запасе Василий Краснов. 

– Военные — люди «свободные»: что им скажут делать, то и «захотят». Я не знал, что еду на войну, а документы на меня уже готовили, — говорит полковник погранвойск в запасе Василий Краснов.

Почему в армию?

…До больших звёзд часто дослуживаются представители военных династий, поэтому от боевого офицера я ожидала услышать рассказ о том, как он с замиранием сердца слушал о службе своего отца-деда-прадеда… Но в семье Красновых военных не было.

– Я вырос в Чувашии, в семье простых работяг, далёких от армии, — рассказывает Василий Иванович. — В школе учился хорошо, но был так ленив, что хотелось получить высшее образование только для того, чтобы работать головой, а не руками. Да и с деньгами в семье было непросто… А где бесплатно учат, кормят да ещё и одевают? Правильно, в военном училище! Так я оказался на вступительном экзамене в московском военном вузе. Конкурс был бешеный. Тех, кто уже прошёл армейскую «срочку», брали без проблем, а вот для гражданских конкурс составлял по 32 человека на место. И мне удалось поступить.

Сказать, что даже после зачисления в списки курсантов я грезил службой в армии, — значит соврать. Тогда мне было чуть ли не всё равно, я просто пообещал комдиву, что окончу училище. И слово своё сдержал — через четыре года молодой лейтенант Краснов прибыл служить на границу в Азербайджан. Там меня встретили горы, чужой язык и чужие обычаи. Но это время вспоминаю с особой теплотой. Послужить, правда, долго мне там не удалось. Только успел получить старлея, как уехал в Афганистан.

– Как вы на это решились?

– Можно подумать, меня спрашивали (смеется). Военные ведь люди «свободные»: что им скажут делать, то и «захотят». Я не знал, что еду на войну, а документы на меня уже готовили. Совершенно случайно мой сослуживец спросил: «Ты что, в Афган едешь?» Я тогда чуть не упал. Три дня ходил, думал, переваривал информацию, и уже когда вызвали на ковёр к командованию — был морально готов. Даже глазом не моргнул — сказал, что поеду. До смешного доходило — тех, кто писал рапорты, просился на эту войну, отправляли неохотно. Мол, раз просится — значит, есть какая-то личная выгода. А меня не спрашивали, у меня был приказ.

– Боевые будни часто вспоминаете?

– Я стараюсь сгладить эти воспоминания юмором. Потому что если относиться к этому по-другому, можно с ума сойти. Это сейчас о каждом выстреле по всем телеканалам сообщают, а мы ехали и ничего не знали о происходящем. Моя мотоманевренная группа находилась за 102 километра от границы СССР, но не с нашей, а с другой стороны. То есть мы были своеобразным щитом для тех ребят, которые стояли непосредственно на самой границе. Пробыл я в Афганистане два года семь месяцев и одиннадцать дней, за это время у меня было одиннадцать боёв. Не могу сказать, что мы бесконечно отстреливались, были и спокойные дни. Даже некое подобие гарнизона отстроили, а то, когда приехал, все блиндажи были сложены из камня и обмазаны глиной, вместо пола — разобранные ящики от мин, автоматы у бойцов над кроватью на гвоздиках висели. Непорядок… Потом как-то наладили быт, с виду — гарнизон как гарнизон. Только война иногда вокруг.

– Сегодня, спустя четверть века после окончания афганской операции, как лично вы оцениваете её целесообразность?

– Понимаете, я находился не в той компетенции, чтобы что-то оценивать, не та у меня была роль. Я — советский офицер, который должен был выполнять приказ. И я его выполнял. Считаю, что Афганистан был стратегически важен для СССР, кроме того, мы лет на пятнадцать тормознули повальное распространение афганских наркотиков на территории Союза. Значит, воевали не зря.

Как служилось?

– После войны сложно было возвращаться к мирной жизни?

– А мирная жизнь мне только снилась. После Афганистана я вернулся в Закавказье, но уже в Армению. Там мне нравилось даже больше, чем в Азербайджане (улыбается). Застава у нас была в таком месте, что нарочно не придумаешь: впереди справа — Турция, впереди слева — Иран, сзади справа — Армения, слева — Нахичеванская автономная республика. Мы посередине всего этого, и… один тополь рядом с заставой. Поэтому, когда началась армяно-азербайджанская война из-за Нагорного Карабаха, нам пришлось понервничать. Даже тополь хотели срубить, чтобы не было ничего, что привлекает внимание (улыбается). Жена вышла с коляской на улицу, грохот стоит, она у меня спрашивает — это что, фейерверк? Я аж выругался. Какой фейерверк, говорю, война началась! Но всё тогда для нас обошлось, по заставе особо не палили.

– Жена не побоялась оставаться в такой неспокойной обстановке?

– Моя семья — мой главный надёжный тыл и моя поддержка. Когда армяне с азербайджанцами схлестнулись, поступил приказ вывезти с заставы все семьи офицерского состава. Генерал важный тогда приехал, а мне вообще не до него было. Говорю, идите, товарищ генерал, сами к моей жене и скажите, чтобы она с детьми собиралась. Прибегает через десять минут, весь красный, аж пыхтит от злости. Говорит, успокой свою жену! Мол, я ей предложил в Анапу, к морю с детьми уехать, а она как узнала, что без тебя, так заверещала и выставила меня вон. Генерал плюнул и ушёл. К слову, моя жена была в звании «рядовой», но высокопоставленного начальника выставить вон не постеснялась. Интересно, что чуть позже этот же генерал вручал ей знак отличника пограничных войск второй степени.

…Армейская карьера не всегда предсказуема — сегодня ты большой начальник, а завтра из-за промахов личного состава, за который несёшь ответственность, можешь начать всё сначала. Так произошло и у Краснова: из-за неразумных действий одного из подчинённых он, начальник заставы, уважаемый боевой офицер, получил аж 14 взысканий от вышестоящего начальства. Василий Иванович называет этот период в своей жизни временем «зелёного» лейтенанта.

– За два года мне удалось все выговоры снять, но именно тогда я чётко уяснил, что в любой момент ты можешь быть сброшен на землю. Быстро и болезненно. Оправился немного, поступил в Московскую академию Федеральной службы контрразведки, успешно окончил её и по распределению попал на Камчатку. Успел послужить и заместителем начальника штаба пограничного отряда, и комендантом Северо-Курильска. Служил бы дальше, да здоровье подвело. Уже в 40 лет я стал пенсионером...

Зачем это надо?

– На гражданке не показалось страшнее, чем на службе?

– Честно, целый год было страшно. Пока после болезни восстанавливался, мне казалось, что «за забором» всё поделено и там нет места для людей, которые только и умеют, что приказы выполнять. Но нет — в себя пришёл и начал действовать. Работал и в охранном агентстве, и инкассатором, сейчас — руководитель отдела безопасности на предприятии. И с удовольствием участвую в ветеранском движении, встречаюсь с молодёжью, езжу по частям и кораблям.

– И зачем это вам?

– Знаете, когда мне в 40 лет предложили этим заниматься, я посмеялся — ну какой из меня ветеран, я ведь ещё молодой мужчина. Но однажды моя дочка пришла из школы и спросила: «Папа, у тебя же есть орден Красной Звезды?» Я ей отвечаю: «Ну есть». Она мне: «А государства, в котором этот орден вручали, уже нет?» Я ей говорю: «Да, уже нет». Она мне тут заявляет: «Тогда получается, ты — ветеран Великой Отечественной войны?» Я чуть с дивана не упал. Если собственная дочь не знает элементарных исторических фактов, что о других говорить? Тогда я и понял — нужно ездить и рассказывать молодёжи о нашей славной истории. Иначе за нас это сделают другие. Тому пример — Украина…

Смотрите также:

• Если Родина послала. Ветеран афганской войны заставил душманов себя уважать →
• О тех, кто был рядом и вынес все тяготы судьбы →
• Любовь в трех кругах ада →