12 января отмечается 290-летие со дня образования прокуратуры Государства Российского. В этот день в 1722 году Петром I был впервые учреждён при Сенате пост генерал-прокурора, о котором в Указе было сказано: «Сей чин яко око наше и стряпчий о делах государственных».
Накануне ведомственного праздника журналист «АиФ-Камчатка» встретился с Тамарой БОНДАРЕНКО – ветераном Камчатской прокуратуры, отдавшей службе в этом учреждении 34 года своей жизни.
Тамара Николаевна вышла в отставку в 2002 году в должности старшего помощника прокурора области. Эту активную и обаятельную женщину называют душой прокуратуры, её ценят как квалифицированного юриста и порядочного человека. Даже находясь на пенсии, она не прекращает юридической деятельности, является членом Совета ветеранов прокуратуры края…
Вынес мусор – значит папа
- Тамара Николаевна, вы случайно оказались в прокуратуре или это был осознанный выбор?
- Знаете, это может показаться странным, но работать в прокуратуре мне хотелось с детства. Когда меня, совсем ещё ребёнка, спрашивали: кем я хочу стать, я отвечала: «Плокулолом». Эр в то время выговаривать у меня не получалось... Так всё и вышло. Я была студенткой университета, когда мне предложили должность следователя в Красноярской прокуратуре. Естественно, я согласилась. Потому что всегда считала, что именно в этой структуре работают наиболее интеллектуальные и грамотные сотрудники правоохранительных органов.
- На Камчатку вы приехали в 1973 году. За какими делами вы тогда осуществляли надзор?
- Я работала помощником прокурора и занималась, в основном, хозяйственными делами. К этому разряду относились хищения социалистической собственности, халатность, жилищные и трудовые споры. Часто нужно было решать серьёзные вопросы, от которых зависели судьбы людей. Хотя на некоторые судебные процессы с течением времени можно посмотреть уже и с иронией. Занимаясь установлением отцовства, разбирались в особенностях личной жизни подсудимых, устанавливали, жили ли они вместе, вели ли они совместное хозяйство… Один камчатский судья в ходе подобных процессов всегда спрашивал у мужчин, выносили ли они мусорное ведро. Если ответ был утвердительным, судья говорил: «Ну, если мусор выносил, значит – папа».
Идите к русской женщине
- Насколько я знаю, в середине 80-х годов прошлого века вам довелось работать в городе Грозном. Насколько остро стоял тогда на Северном Кавказе национальный вопрос?
- Достаточно остро. Приведу пример. В двух кварталах от нашего дома в Грозном был установлен памятник русскому генералу Ермолову – герою Кавказской войны XIX века. Несмотря на то, что монумент стоял в глубине квартала и был огорожен забором, ещё в советские годы его взрывали несколько раз. Русских уже тогда считали в этом регионе оккупантами. Мой муж занимал в Чечено-Ингушетии высокую должность заместителя прокурора республики. И наша семья не испытывала какого-либо дискомфорта. На Камчатку мы вернулись в 1987 году. Думаю, нам в какой-то мере повезло. Через пару лет власть в республике перешла в руки революционного совета во главе с Джохаром Дудаевым. И русские оттуда побежали. Моя приятельница, заместитель прокурора одного из районов Грозного, выезжала из города тайно, ночью, под охраной знакомых чеченцев.
- В советские годы уровень преступности в Чечено-Ингушетии был высоким?
- Коррупция там была всегда, процветало взяточничество. До нас доходила информация, что в судах порой продавали дела, что у некоторых зажиточных чеченцев на плантациях работали рабы. Но расследовать подобные эпизоды было крайне сложно.
- В правоохранительных органах республики служили русские?
- В основном – да. Но были и чеченцы. Когда приём в нашей прокуратуре вёл мой коллега – чеченец, к нему, как правило, никто не приходил. А ко мне выстраивалась очередь. Местные жители советовали друг другу: «Идите к русской женщине, она и поможет вам, и денег не возьмёт».
- А где был выше уровень жизни: в Чечено-Ингушетии или на Камчатке?
- Думаю, в Чечено-Ингушетии. Там люди жили весьма зажиточно. В селах стояли добротные двух-, трёхэтажные особняки. У прокурора района, в котором я работала, была своя отара овец.
Специфика работы
- Когда вы вернулись на Камчатку, здесь тоже было непростое время, начинались лихие 90-е…
- Да. Зарплаты в прокуратуре были мизерные. Чтобы купить ребёнку куртку, помню, нам приходилось копить деньги несколько месяцев. Фрукты удавалось покупать только по праздникам.
- А содержание гражданских дел сильно изменилось с наступлением капитализма?
- Появились правонарушения, которых раньше не было. Они касались, например, долевого строительства. Ещё одна проблема тех лет – задержки с выплатой зарплаты. Особенно этим грешили руководители рыбодобывающих организаций. В суде, бывало, скапливалось столько рыбаков, что создавалось впечатление, будто находишься на корабле.
- Вы никогда не рассматривали возможность работы в адвокатуре?
- Накануне отставки, в 2002 году, я думала об этом. Но всё же приняла предложение торговой компании «Дружба», где по сей день работаю юрисконсультом.
- Есть такое выражение – «за прокурором стоит закон, а за адвокатом – человек»…
- Это, на мой взгляд, лишь отчасти соответствует действительности. По большому счёту, все юристы работают и с законом, и с людьми. И адвокаты, и прокуроры делают одно дело. Просто специфика работы у них разная…
Знаете, говорят, что у физиков и математиков расцвет приходится на 35–40 лет. В этом возрасте они добиваются наивысших успехов в своей профессии, совершают открытия. А вот юристы могут качественно работать до глубокой старости. Главное – сохранить ясность ума.
- Тамара Николаевна, на ваш взгляд, когда в нашем обществе было больше справедливости – в советское время или сегодня?
- Тогда, наверное, справедливости было больше. Но прокуратура и в те годы, и сейчас действовала эффективно. Я в этом уверена. О том, что прокуратура помогает гражданам восстанавливать справедливость, я теперь могу говорить не только как бывший помощник прокурора, но и как действующий сотрудник коммерческой организации...
Обыкновенный Касперский 
Журналистика - профессия или призвание? 
Что волнует вилючинцев?