Мы завершаем публиковать серию материалов (начало здесь, продолжение здесь) полковника запаса, заслуженного работника культуры РФ, автора нескольких публицистических книг Владимира Викентьевича Слабуки о том, как на Камчатке судили бывшего украинского полицая, который во время Великой Отечественной войны служил немцам.
Полицаи уходят к бандеровцам…
На первых допросах Василий Гостар упорно твердил о том, что его служба на немцев завершилась вслед за бегством из Ильинцов 6 сентября 1943 года. Из родного села «пан старший полицай» вместе с племянником отправились в Нежин. В городе, жаловался Василий Гостар, немцы их и других полицаев разоружили, отняли лошадей, тёлку, продукты и отправили беженцев дальше на запад в товарных вагонах, вместе с угоняемыми в Германию на каторжные работы советскими гражданами. Так бывший полицай оказался в Гамбурге, жил в лагере военнопленных, разбирал завалы на улицах города, затем его отправили в Норвегию.
Капитан Семчёнок усомнился в правдивости показаний подследственного. Разобраться в дальнейших событиях помогли сотрудники органов безопасности Советской Украины. Они прислали в Петропавловск-Камчатский рассказы полицаев, убегавших осенью из Черниговской области.
Ознакомившись с показаниями бывших коллег, Гостар признался, что в сентябре 1943 года его сотрудничество с немцами не завершилось. В Нежине Логайдо собрал почти всех своих подчинённых. Оружие и всё, что полицаям удалось награбить, им оставили. Из Нежина они направились в Киев на своих подводах. Гостар признался, что им пополнили запас винтовочных патронов, выдали гранаты. Полицаев немцы рассчитывали использовать для борьбы с партизанами. Гостар заверял, что ему больше не довелось участвовать в боях, но признался, что он и его племянник несли караульную и патрульную службу в Житомире, куда они направились после короткой остановки под Киевом.
Но и Житомир пришлось вскоре оставить. Следующим пунктом бегства на запад Василия Гостара стал городок Дубно в Ровенской области. Сюда полицай добрался всё на той же бричке, но уже без племянника. Он, не совладав с искушением, в Житомире что-то украл у жандармов. Немцы собирались его арестовать, и вороватый полицай поспешил исчезнуть. Впрочем, связей с гитлеровцами он не порвал. Уже в Норвегии Василий Гостар получит от племянника письмо. В нём Григорий сообщал, что служит в Германии пожарным.
В Дубно к ноябрю 1943 года собралось немало полицаев и старост, бежавших от советского наступления. Жили они на квартирах у местных жителей, получали от оккупантов паёк, вечерами собирались на попойки, которые часто завершались драками. Иной раз звучали и выстрелы из оружия, которое немцы оставили у бежавших полицейских.
Впрочем, новостью для Семена Семченка тесное сотрудничество организации украинских националистов ОУН-УПА (Запрещённая в России организация) с гитлеровцами не стало. Во время рейдов по тылам противника он неоднократно сталкивался с совместными действиями бандеровцев и немцев против партизан. Во время операции на оккупированной территории Волынской области командиру действовавшего в составе партизанского соединения Сидора Ковпака разведывательно-диверсионного чекистского отряда Ивану Юркину стало известно о заключённом между местными оккупационными властями и националистами соглашения о сотрудничестве. Удалось добыть информацию и о том, что документ хранится у местного главаря националистов Порфирия Антонюка-Сосенко по кличке Клещ. До марта 1943 года, когда он перешёл в формирования УПА, возглавлял оккупационную полицию в селе Олеск Любомльского района Волынской области. Антонюку подчинялись 8 пехотных и одна кавалерийская сотни, общей численностью более 1000 человек. На контролируемой им территории действовала также офицерская школа «Лісові чорти» («Лесные черти»). Якобы в ней и хранился договор немцев и бандеровцев.
Вот небольшие выдержки из этого документа:
«Обязуемся не трогать железную дорогу, так как не в наших интересах тормозить немецкие перевозки на восточный фронт для борьбы с большевиками. Немецкая администрация в свою очередь обязуется не трогать наши транспорты…
Руководствуясь единством интересов, обе стороны будут бороться с Красной Армией, партизанами и польскими бандами…».
Этим же документом «для кормления» за националистами закрепляли несколько волынских сёл и городок Камень-Каширский. В спецсообщении и.о. начальника УШПД (Украинского штаба партизанского движения) В. Соколова командующему 1-м Украинским фронтом Николаю Ватутину от 19 февраля 1944 года сообщалось: «Ушедший немецкий гарнизон оставил националистам в г. Камень-Каширский следующее: 300 винтовок, два ящика патронов, 200 пар белья, 30 комплектов обмундирования. А также хлеб, соль, скот, сено и прочее».
Вот почему сообщение Гостара о том, что украинские националисты свободно разгуливали по оккупированному гитлеровцами городу и вербовали в свои ряды полицаев, не удивило капитана Семченка.
Полицай из Ильинцов решил отправиться в Германию. По его словам, немцы обещали там учить их в неких школах. «Томимый жаждой знаний» Гостар вместе с другими полицаями и старостами, не рискнувшими примкнуть к бандеровцам, отправился на станцию, где в течение двух дней ожидали эшелон. Но прежде чем покинуть Украину, Гостар, по его словам, одну лошадь и тёлку оставил у хозяина квартиры, на которой жил, а второго колхозного коня поменял на пуд муки.
Как полицай стал дворником и лесорубом
В Германии, во всяком случае, подобных Василию Гостару полуграмотных полицаев, едва умевших читать и писать, за парты в какой-нибудь специфической школе Абвера или СД усаживать не стали. Для подготовки шпионов и диверсантов всё-таки требуется человеческий материал с достаточным уровнем интеллекта и определённым набором способностей.
Ими Василий Гостар не обладал, поэтому едва эшелон пришёл в портовый Гамбург его отправили на улицы разбирать завалы, возникшие после бомбёжек города англичанами. В Гамбурге бывший старший полицай также надолго не задержался. Его отправили в Штеттин, а оттуда в норвежский город Тронхейм. Конечной же точкой путешествия стало местечко Рёрус вблизи границы со Швецией. Здесь Гостара и ещё двух бывших украинских полицаев Ивана Коваленко и Трофима Иванченко из Полтавы и Чернигова определили на объект, который немцы называли «метеостанцией».
Она располагалась в паре километров к западу от Рёруса в двухэтажном с печным отоплением старинном здании, построенном из дикого камня. Заросшая густым тальником лощина надёжно укрывала от посторонних глаз придвинутый к подножью горы объект. Только две радиомачты поднимались над ним. Впрочем, и антенны на фоне скалистого склона горы также оставались почти незаметны. Территорию вокруг дома огораживала колючая проволока. Метеостанция имела некоторые странности, на которые обратил внимание даже далёкий от методики предсказания погоды Гостар. Объект не имел никаких приборов и круглосуточно охранялся сменяемым часовым. Немецкий персонал станции состоял из 20 человек.
Странное оснащение метеостанции не прошло мимо внимания и капитана Семченка. Но настоящее предназначение объекта Гостар или не знал или не хотел сообщить. По словам полицая, немцы чем-то занимались на втором этаже, откуда постоянно доносились писк работающего ключа радиостанции. На второй этаж украинцев не допускали. Они, как утверждал Гостар, занимались исключительно хозяйственными работами на первом этаже и окружающей дом территории.
Почти год проведёт бывший полицай в спокойной Норвегии, занимаясь необременительными хозяйственными работами вдали от ожесточённой борьбы Красной Армии за освобождение свой страны и оккупированной гитлеровцами Европы. Так бы и завершилась для уроженца далекой Черниговщины война, но полицай исхитрился получить тяжёлую травму даже вдали от боевых действий.
В его обязанности входила заготовка дров. И как-то раз отскочившая от неподатливого берёзового полена щепка угодила Гостару в правый глаз. Бывшего полицая отправили в городскую больницу Рёруса. В ней украинец, по его словам, лечился четыре месяца.
На вопрос капитана Семченка о том, почему его отправили в городскую больницу, а не в госпиталь для советских военнопленных, лагерь которых размещался на окраине норвежского городка, Гостар только пожал плечами: «Не знаю, так немцы решили».
Но именно лагерь позволил полицаю затеряться среди советских военнопленных. Когда он покинул стены больницы, война перестала грохотать на просторах Европы. В Норвегию приехали советские офицеры, которые из военнопленных формировали команды для отправки на родину. Комиссия сборного пункта по репатриации, в которую входили сотрудники СМЕРШ, весьма обстоятельно анализировали обстоятельства пленения офицеров, их поведение в лагерях. В отношении рядовых и сержантов чаще всего ограничивались формальными вопросами и поверхностной проверкой. Василию Гостару поверили в его наскоро сочинённую легенду о том, что его бывшего красноармейца, сбежавшего из плена, немцы захватили в родном селе и отправили на работу в Германию.
Уже после вынесения Василия Гостару приговора на Камчатку придёт снимок полицая, сделанный в период его пребывания в Рёрусе. На фотографии военный преступник запечатлён в форме солдата вермахта.
Но снимок, дающий пищу к размышлению, появится после, а в июне 1945 года Гостара в числе других военнопленных через Швецию отправят в Советский Союз. Фильтрационные мероприятия бывший полицай по случайному совпадению проходил в Муроме. Если читатель помнит, то в этом городе дислоцировалась 33 запасная стрелковая дивизия, в которой согласно сайту «Память народа» летом 1941 года служил красноармеец Гостар. По понятным причинам об этом факте биографии военный преступник умолчал, иначе пришлось бы сознаваться и в дезертирстве.
В муромском фильтрационном лагере как и в Норвегии не стали глубоко интересоваться обстоятельствами попадания в плен Василия Гостара. Его зачислили в одну из стрелковых частей и отправили на Дальний Восток, где Советский Союз готовил стратегическую операцию против Японии, не желавшей капитулировать перед союзниками.
Работавшие рядом с ним настоящие военнопленные вскоре поняли, что о жизни и порядках в гитлеровских лагерях Василий Гостар имеет самое приблизительное представление. Своими выводами они посчитали необходимым поделиться с оперативным сотрудником, который курировал бывших репатриантов.
Лейтенант Хмелев ознакомительную беседу провёл с Гостаром 7 февраля 1946 года. Сотрудника Управления Народного комиссариата государственной безопасности Камчатской области насторожили скупые, очень дозированные сведения о жизни репатрианта на оккупированной территории с сентября 1941 года по сентябрь 1943 года. Рассказ лесоруба Василия Гостара о том, что в этот период он занимался сельским хозяйством, на сей раз чекисты посчитали не убедительными.
Ответ на запрос, посланный с Камчатки в Черниговскую область, пришлось ждать долго – около года, но он пришёл и расставил все точки над i.
Арестовали Василия Гостара 27 марта 1947 года. Военный трибунал Погранвойск МВД Камчатского округа приговор огласил 29 мая.
Позднее эхо ранних освобождений
Приговор он слушал молча, низко опустив голову, неотрывно сверля взглядом доски сцены. Поскольку преступления Василий Гостар совершал на территории Украины, то судили его на основании статей Уголовного кодекса УССР. Бывшему полицаю вменялось в вину совершение преступлений, предусмотренных статьей 54-1 «б» УК УССР – измена Родине, совершённая военнослужащим. Наказание по ней безальтернативно предусматривало смертную казнь с конфискацией имущества. Приговорили Василия Гостара к 25 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовых лагерях.
С приговором бывший полицай не согласился и обратился с кассацией в военный трибунал Пограничных войск МВД на Тихом океане. На пяти листах, сложной эклектикой украинских и русских слов, именуемой суржиком, без знаков препинания он вкратце повторил всё, что рассказал следствию. Я не сумел увидеть в этих строках раскаяния, понимания совершённых полицаем преступлений.
Василий Гостар в очередной раз пытался доказать, что он только вынужденно выполнял приказы, не более. Возможно, мне показалось, но чем дальше разбирал трудно читаемые строки, тем больше у меня росла уверенность, что писавший их человек, если и не гордится содеянным, то не видит ничего преступного в совешённом. Обращаясь в суд высшей инстанции, Гостар, скорее всего, понимал бесполезность кассации, но изложение событий того периода, когда старший полицай имел власть и силу, давало возможность хотя бы воображаемо вернуться в то счастливое для него время.
Трибунал Пограничных войск МВД на Тихом океане, рассмотрев 30 июня 1947 года жалобу осуждённого, оставил приговор без изменения.
К делу старшего полицая села Ильинцы камчатские чекисты не возвращались, даже, когда у них появилась фотография Гостара в нацистской форме. В дополнительном расследовании они не видели смысла. Полицай получил максимально возможное на тот момент наказание. Никто не предполагал, что менее чем через 10 лет Гостар выйдет на свободу, и не только он.
Указ Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1956 года, хотя в нём и нет упоминания о военных преступлениях, для которых не существует срока давности, открыл ворота тюрем и лагерей для бывших полицаев, старост, власовцев, украинских, прибалтийских, белорусских националистов, служивших в ваффен-СС советских граждан.
Они не покидали мест заключения с чувством раскаяния. Военных преступников обуревали иные чувства и настроения, которые они, вернувшись в родные края, передавали своим близким, с которыми их дети и внуки пробирались к высотам партийной, советской и хозяйственной власти. К каким последствиям всё это привело, мы можем отчётливо проследить на примере националистического мракобесия на Украине, в Прибалтийских республиках…
Некоторые исследователи считают инициатором появления указа от 24 марта 1956 года, а также идеи амнистировать националистов Нину Кухарчук – жену тогдашнего руководителя СССР Никиты Хрущева. Она родилась на Западной Украине и не стремилась скрывать своих галицийских (Галиция – историческая область, включающая в себя территории современных Ивано-Франковской, Львовской и части Тернопольской областей Украины - Прим. автора) симпатий.
Вообще биография Нины Кухарчук ещё ждёт своих внимательных исследователей. Официальное жизнеописание первой советской леди 1953 – 1964 годов содержит немало авантюрностей и достаточно поверхностно объясняет некоторые повороты её судьбы. Как, например, малограмотная крестьянская девочка получила возможность учиться в привилегированном Мариинском женском училище в Киеве. Интересно проследить и влияние Нины Кухарчук на извилистость политического курса Никиты Хрущева, в том числе её роль в передаче Крыма Украине.
Однако это тема отдельного и очень большого разговора, а, в завершении нашего рассказа мне остаётся добавить, что за 10 лет после окончания войны камчатские чекисты на территории области выявили более 50 военных преступников, скрывавшихся от возмездия.
