Сколько человек, в среднем, трудится на производстве до пенсии? Ну, лет 30-35 — для ветеранского стажа на Камчатке вполне достаточно. Ну, 40… ну, 45…
У Александра Шелахаева, бывшего главного энергетика судоремонтного завода «Фреза», стаж составляет 60 (!) календарных лет. На первой странице его трудовой книжки указан год поступления на работу — 1955-й. А на последней — год ухода на пенсию: 2015-й. А самому Александру Ивановичу недавно исполнилось 75.
В пути на Камчатку
Людмила Загинайло, kamchatka.aif.ru: Александр Иванович, выходит, с 14 лет работать пошли?
Александр Шелахаев: В 14. Пошёл бы и раньше, но в середине 50-х детей младше этого возраста на работу уже не брали. В войну — брали, мой старший брат во время Великой Отечественной с 11 лет был каюром.
– Так вы коренной камчатский житель?
Отец вскоре умер. Потом тяжело заболела мама. Наверное, им камчатский климат не подошёл. Но были старшие сёстры, братья — держались как-то.
Мне было шесть лет, когда на Паужетку в наши бараки провели свет. Семьдесят лет почти уже прошло, но остро помню то потрясение, которое пережил: вот были керосинки, свечки какие-то самодельные, буржуйки, костры… А тут — щёлкнешь выключателем — и сразу так светло, будто сто свечек зажглись! Помню, заворожённый, подошёл к электрику и спросил: «А что надо делать, чтобы я тоже мог давать свет?». Мужичок потрепал меня по голове и сказал: «Учиться надо!». И с тех пор я учился, где только можно.
В Паужетке была только начальная школа. Школа — это, конечно, громко сказано. Одна учительница на всех — с первого по четвёртый классы. Занимались мы в одно время, в одном помещении. Преподавательница с вечной папиросой во рту — кому подзатыльник, кому леденец, кому примеры решать, кому диктант писать, кому стихи учить… Только к третьему классу приехала к нам новая — настоящая учительница из Ленинграда. В семилетку я пошёл уже, когда мы со старшим братом, вернувшимся из армии, жили в Тюрьме.
Понять, помочь…
– Где-где?
– В Тюрьме. Так посёлок назывался в Петропавловске, в котором жили в основном семьи сотрудников следственного изолятора. Очень дружно жили, всегда были вместе — и в беде, и в радости. И двери наши вообще не запирались. Но тогда, наверное, время такое было — когда врозь невозможно, вот и держались люди вместе. Со многими из них я на всю жизнь сохранил добрые, искренние дружеские отношения.
Этот район, кстати, пытались по-разному называть, чтобы поблагороднее звучало — «Подсобное», «Бухта». Но народ называл его Тюрьма, и мы — те, кто там когда-то жил, — до сих пор его так называем. Причём, в этом названии нет какой-то обидной подоплёки — тюрьма была своеобразным «градообразующим предприятием» для посёлка. Администрация СИЗО помогала жителям заготавливать дрова на зиму, врачи изолятора оказывали неотложную помощь. Там же была вечерняя школа, в которой я учился, когда уже работал электриком.
– То есть, мечта исполнилась, и вы стали «давать свет»…
– Исполнилась, да. Чудом. Сестра Маша забрала нас со средним братом в свою семью, когда умерла мама. А старший брат, наш единственный кормилец, ушёл в армию. Притом, что у Манечки к тому времени уже своих детей четверо было. В общем, мы с братом понимали, что теперь нужно как-то заботиться о себе самим. Знаете, я с той поры всегда горой стою за женщин, у которых есть дети. Даже за самых непутёвых — стараюсь их понять, помочь, чем могу защитить от обиды. Потому что без мужика, как ни тяжело, семья жить может. А без матери — нет семьи.
В общем, едва стукнуло «разрешённых» 14, муж сестры отвёл меня на жестяно-баночную фабрику. В отделе кадров спросили: «Саша, кем хочешь быть?». Я без секунды раздумываний твёрдо сказал: «Электриком!». Мне пытались внушить, что в электрики берут только после 18 лет, что это тяжёлая, опасная работа. Но я упёрся — мне казалось, что, если сейчас уступлю, не сбыться моей мечте. И меня — под свою личную ответственность — принял на работу учеником электрика главный энергетик ЖБФ Василий Андреевич Дац. Сколько жить буду, столько и буду с благодарностью помнить этого человека.
Новый год на столбе
– Током-то сильно било, пока научились?
– Я был самым прилежным учеником электрика на свете. С первого дня трудовой биографии чётко усвоил, что главное в моей профессии — соблюдение требований техники безопасности. К тому же, я никогда бы в жизни не позволил себе подвести Василия Андреевича. Мне очень рано стали поручать самостоятельную и ответственную работу. Помню, в канун 1958 года дежурил в новогоднюю ночь. И вдруг в районе ЖБФ лампочки погасли. Люди собрались за праздничными столами, вот-вот пробьют куранты, а света нет. Мало того, что праздник у людей был бы испорчен, так ещё завтра бы Василия Андреевича непременно вызвали бы в партком на «разбор полётов». И вот ночью, в декабрьский трескучий мороз забрался я на столб, наладил всё, увидел, как в окнах посёлка зажёгся свет, и… решил не слезать. Так и встретил Новый 1958 год на рабочем месте, на столбе — очень уж у меня тогда хорошее настроение было от осознания собственной значимости.
В том же 1958 году я перешёл работать на «Фрезу» — она была в центре города, рядом обком партии и драмтеатр, ресторан «Океан» и морвокзал — цивилизация, в общем, новые горизонты. С «Фрезы» ушёл в армию, после службы вернулся на завод и работал там до 2015 года — электриком, мастером, начальником электроцеха, главным энергетиком, заочно получил специальное образование.
– Работа, работа… А мир-то посмотреть успели?
– Больше всего мы с моей супругой Лилей любим отдыхать в Эссо. Когда дачный сезон завершён — в октябре это обычно бывает, уезжаем на базу отдыха под Анавгаем, снимаем там домик. И целый месяц наслаждения — в термальных источниках, за сбором шиповника, в тихих прогулках, на местном молоке и на потрясающей сметане, с печкой на дровах. Были мы, конечно, на материке, на море. Но ничто с отдыхом в Эссо не сравнится. Для нас, во всяком случае. Приедешь, как заново народившийся. Наверное, поэтому и получился у меня такой большой трудовой стаж.
Разворовали…
– Вы не говорите, что ушли на пенсию не с цветущего предприятия, а с обанкротившегося завода…
– Что тут говорить — разорили, разворовали завод…
– Кто разворовал?
– Кто мог, тот и грабил.
– А вы могли? Всё же не последним человеком там были…
– Наверное… Но я не мог! Ведь всегда для работников фрезовских, стариков и старух заводских защитником был, мне верили, шли за помощью и управой на начальство, и в горькую трудную минуту — чтобы помог с похоронами. Мне, а не директорам завода, носили жалобы и заявления. Сколько мог, помогал — и рабочим, и администрации — всё надеялся, что предприятие ещё можно спасти. Но теперь я не могу больше ничем заводу помочь, теперь должен помочь своей жене, что-то она хворать стала в последнее время. И на даче дел невпроворот…
– Тоскуете по прошлым временам?
– Ни единого мгновения! Разве могу желать моим внукам пережить то, что пережили я и наша семья? Нет! Я уверен, что в конце 80-х нужна была перестройка в СССР. И пусть всё пошло не так, как мечталось. Всё равно это было необходимо. Я, конечно, со всей роднёй на эту тему переругался. Но они неправы…
Людмила Загинайло
Камчатские энергетики спишут должникам пени 
Жители Петропавловска задолжали энергетикам 120 миллионов рублей 
Камчатские энергетики увеличили плату за ОДН в 10 раз 
Энергетические вопросы полуострова обсуждались на Камчатке 
Девушка Мороз