Сергей ЦЫБУЛЬКОВ — бывший несовершеннолетний узник немецких лагерей.

ДОСЬЕ

Сергей Михайлович ЦЫБУЛЬКОВ родился 26 августа 1936 года в деревне Зайцовка Смоленской области. Окончил ремесленное железнодорожное училище, школу младших авиационных специалистов, морское училище на Сахалине. На Камчатке – с 1964 года. 47 лет проработал в морском торговом порту. Почётный работник морского флота. Бывший несовершеннолетний узник фашистских лагерей. Единственный на Камчатке награждён медалью «Непокорённые» – за стойкость и верность Родине.

Пусть разлучила нас война,

Тебя мы помним, дорогая.

Ты, мама, в памяти одна

Всегда осталась молодая.

Я расстелю

не в радость скатерти

И слёз печали не стыжусь,

Погибшим всем,

отцу и матери,

Я низко, низко поклонюсь.

И пусть, июнь,

ты был жестокий,

Скажу без лишнего

кокетства,

Россия стала тем истоком,

Который дал

частичку детства.

Вот только ночи напролёт

Сирень я вижу, куст калины,

И мысль покоя не даёт:

Могилы наших там родимых.

Я не забуду никогда,

Пусть жизнь идёт,

одни заботы,

Её последние слова:

«Дети мои – сироты!».

Нам, сиротам, не повезло,

Что было детства

маловато,

Но будем жить судьбе назло,

Покуда снится наша хата.

И на излёте жизни всей

Мне вас просить

как-то неловко:

Вы вместо мамочки моей

Меня погладьте по головке.

Это стихотворение в редакцию «АиФ-Камчатка» прислал наш читатель Сергей ЦЫБУЛЬКОВ, бывший несовершеннолетний узник немецких лагерей, ребёнок войны.

Немецкое «великодушие»

В деревню Зайцовку Смоленской области, где жили Цыбульковы, немецкие солдаты пришли в октябре 1941 года. По этому случаю фашисты устроили настоящее торжество – прямо во дворе, на глазах у голодных жителей, накрыли столы, пили шнапс, горланили песни, играли в чехарду…

Фото Л.Губанова. Нажмите для увеличения

- Немцы вообще умели веселиться, – рассказывает Сергей Михайлович. – То, что это была война, в свои 5 лет я ещё не понимал и ко всему происходящему относился как к игре. Осознал весь ужас, лишь когда фашисты начали зверствовать. Нашу деревню оцепили колючей проволокой и поставили конвой с собаками. Выпускали на волю только детей, и то для того, чтобы мы могли хоть что-то найти поесть в лесу. Всю скотину и птицу забрали, выгнали людей из домов на улицу и заставили рыть землянки. В них мы жили летом, а зимой немцы «великодушно» предоставили нам три дома на всю деревню. В одной хате с трудом могли разместиться 6-7 семей, спали мы по очереди, и если где-то находили солому – безумно этому радовались. В январе 1942 года моя тётя родила сына. Появился он на свет в бане, а ночью мать принесла его в дом. На плачь младенца сбежались немцы, схватили мальчика и выбросили в окно… Благо на улице лежал снег. Тётка заплакала, выбежала во двор и забрала ребёнка.

Немцы любили чистоту и порядок. Они установили на уличном столбе радио, построили туалеты, которых у нас и в помине не было, посыпали дорожки песком, а у каждого дома заставили посадить берёзки – оставаться в нашей деревне они планировали надолго.

Помню постоянное чувство голода. Мёрзлая картошка, найденная в поле, считалась дефицитом, хотя её мы и называли тошнутиками. Липовый лист, лебеда, крапива были настоящим лакомством, но больше всего я любил жмых. Правда, есть его доводилось крайне редко – немцы не позволяли, кормили им своих лошадей. Голод был страшный, поэтому, когда я уже вырос и приехал из деревни в город, мне ещё долго было стыдно сидеть вместе с кем-то за одним столом – я собирал крошки. Тот, кто пережил голод, поймёт меня…

Фото Л.Губанова

Отец ушёл на фронт, когда ему было 28 лет, и не вернулся. Куда я только ни обращался, куда ни писал, но смог узнать лишь то, что он пропал без вести в январе 1944 года. Мать погибла летом 42-го. Её 12-летний крестник где-то нашёл мину, подобрал её и спросил: «Крёстная, что это?». А мама в испуге воскликнула: «Брось сейчас же…». Только в нашей деревне вот так нелепо подорвались более 10 детей. И дед всё время говорил мне: «Если тебя ранит, ползи в сборник топиться, кому ты такой потом нужен будешь». Сборником мы называли болото. Несмотря на то, что взрослые нас постоянно предупреждали об опасности, пацанами, мы не осознавали её целиком. И если где-то что-то взрывалось, дед всегда знал – я именно в том месте. Поэтому, когда возвращался с прогулки домой, он меня уже поджидал с нагайкой.

Несмышлёные, по глупости мы иногда дразнили фашистов. Однажды я увидел на немце рваные штаны и засмеялся, показывая пальцем: «Карл гузы капут!», что означало «У Карла порваны штаны». За ту насмешку он спустил на меня собаку. Не помню, овчарка это была или какая другая порода, но то, что звали её Тель, я запомнил навсегда. «Тель, фас!» – до сих пор звучит в моей голове, а на ноге на всю жизнь остались следы клыков злобного пса.

«Ком! Ком!»

…Ещё одно напоминание о том времени – две старые фотографии. Как известно, немцы любили снимать свою «работу». Однажды в объектив их фотокамеры попал и Сергей Цыбульков вместе со своим двоюродным братом Василием.

- Иногда немцы развлекались таким образом: бросали детям конфеты на землю и снимали, как мы копошимся в грязи, подбирая их. Это были мои первые в жизни фотографии. Две из них каким-то образом сохранились. На одной – я вместе с двоюродным братом Васькой зимой на улице, у меня на ногах валенки, у него – лапти. Улыбаемся.

Фото Л.Губанова

- Сергей Михайлович, помните, как встретили Победу?

- Когда узнали о Победе, вся деревня плакала. Но ни о каком празднике и речи не было. Столько женщин осталось с детьми без кормильцев! Из 22 домов нашей деревни погибли 24 человека. Уцелела всего одна изба, остальные были сожжены.

- Как вы сегодня относитесь к немцам?

- Я был в Германии трижды… Современные немцы – дружелюбный народ, они сожалеют о том, что натворили их деды и прадеды. Да и во время войны не все из них были фашистами. Однажды рядом с нами остановилась немецкая машина. Из неё вышел офицер и позвал: «Ком! Ком!». Все дети разбежались в испуге, а я подошёл к нему в надежде получить хоть какую-то еду. Он гладил меня по голове и говорил что-то на ломаном русском. Из сказанного я понял, что напоминаю ему кого-то, возможно, сына. Неожиданно офицер протянул мне булку хлеба. Увидев это, другие мальчишки тоже кинулись к нему. Тогда он взял в автомобиле ещё две буханки.

…Я помню и других немцев – уже после освобождения нашей деревни в сентябре 1943 года. Пленные нацисты пилили лес неподалёку и бегали к нам обменивать селёдку, которой их кормили, на картошку.

СПРАВКА

Памятная медаль «Непокорённые» была учреждена в 2007 году по инициативе Совета Российского союза узников фашистских лагерей и утверждена Геральдическим Советом при Президенте РФ. Награда предназначена для награждения бывших узников фашистских концлагерей за стойкость и верность Родине, пострадавших в годы Великой Отечественной войны, а также для вручения лицам, содействующим поддержке бывших узников. На медали изображены образы людей, и детей в том числе, которые не покорились фашистской неволе. На обратной стороне медали – границы нашего го­су­дар­ства и надпись «За верность Родине».

От редакции: благодарим Леонида Губанова за предоставленные фотографии

Смотрите также:

• В семье вилючинского подводника родилось трое богатырей «из пробирки» →
• Шрам блокады. Жительница Камчатки об испытаниях военного времени →
• Александра-победительница →