С фотоаппаратом на шее. Почему хорошие кадры — это не только талант?

Бывший фотокорреспондент газеты «Камчатская правда» Людмила Лукьяненко за годы работы в некогда главном издании полуострова прошла сотни километров с фотоаппаратом на шее, в её объектив попадали и хмурые оленеводы, и первые лица Камчатки, и первозданные камчатские пейзажи. А вот на авторскую фотовыставку Людмила Григорьевна решилась только сейчас, когда, как говорит, уже давно снимает «только для души». Подготовить дебютную фотоинсталляцию ветерану камчатской журналистики помогли верные друзья.

Дорогой подарок

– Я родилась и выросла в Усть-Камчатске, в семье швеи и закройщика — рассказывает Людмила Григорьевна. — Сколько себя помню, всё время работала руками: папа давал нам с братьями одежду на распорку, и после выполненного задания баловал вкусностями. Отцовское мастерство, кстати, очень помогло мне во взрослой жизни — в трудные времена несколько лет проработала швеёй. И так бы, наверное, провела жизнь с иголками и нитками в руках, если бы школьное увлечение лыжами не переросло в мастерство. Однажды на отборочных соревнованиях меня заметил Игорь Вайнштейн (ныне — один из мэтров камчатской журналистики — Ред.), и сегодня мне даже трудно передать, какую роль этот человек сыграл в моей жизни. Игорь Владимирович — мой тренер по лыжному спорту, наставник в фотоискусстве и большой друг. Именно он, в прямом смысле этого слова, заставил меня поступить в пединститут на отделение иностранных языков, именно под его тренерским руководством я в 19 лет первая из камчатских женщин выполнила норматив мастера спорта СССР. Да и своим увлечением фотографией я тоже обязана Игорю Владимировичу: однажды он сделал мне дорогой подарок — фотоаппарат «Зенит». И пошло-поехало…

Ульяна Бакуменко, kamchatka.aif.ru: Как проходил день фотокорреспондента в крупнейшей газете полуострова?

Людмила Лукьяненко: Годы, которые я отработала в «Камчатской правде», были удивительными. С большой теплотой вспоминаю талантливый коллектив журналистов, всегда интересные планёрки, атмосферу юмора и творчества. А спортивное прошлое очень мне помогало в работе: перед каждой съёмкой я настраивалась как перед стартом, а после — была вымотана физически и морально. Очень любила ездить в командировки на север Камчатки, взяв с собой лыжи. В отдалённых посёлках к человеку с фотоаппаратом на шее было особое отношение.

– Какое?

– Трепетное. Однажды редакция дала задание — снять будни оленеводов в Карагинском районе. Но сначала их нужно было найти в тундре. Вертолёт докинул меня до чума, а дальше я сама, на лыжах, километров пять. Нашла их сторожку, только собралась стучаться, а тут оленевод дверь распахивает. Увидел меня и тут же спрятался, застеснялся. Не привыкли они к обществу женщин, да ещё и с фотоаппаратом. Потом, правда, оттаяли, и даже уступили мне своё место на топчане. А сами, как истинные джентльмены, улеглись на полу. Но, если признаться честно, снимать людей я не люблю. Только если они не видят. Тогда снимки получаются интересными.

Правда в объективе

– Сегодня многие фотокорреспонденты даже в центральных изданиях трудятся по принципу: получил задание, отснял, удалил. Вы относились к работе также?

– Мне сложно сказать, я не работала в современных СМИ. Сегодня многие правила диктует время: фотокорреспонденту нужно быть быстрее, чем случайный очевидец событий, лучше, чем коллега из другой газеты. Я каждую съёмку пропускала через себя, а делая фотографию, боялась схалтурить. Мы работали на старой технике, не было возможности заранее посмотреть отснятое, поэтому приходилось быть честным при каждом нажатии кнопки.

Хорошие кадры — это не только талант. Это соотношение таланта и трудолюбия. Всё как в спорте: на соревнованиях рядом со мной бежали высокие и сильные спортсменки, но на финише я их обходила, потому что много и усердно занималась. Хотя и без мастерства никуда. Тем более, сегодня, когда камера есть в телефоне у каждого. Фотографий с места событий от очевидцев может быть сотня, но руку настоящего профессионала видно всегда. И мне очень жаль, что ставки фотокорреспондентов в газетах безжалостно сокращают. На качестве снимков в СМИ это отражается не лучшим образом.

– Как считаете, фотожурналист имеет право снимать всё, что видит?

– У меня нет однозначного ответа на этот вопрос. Наверное, всё дело в том, как снимать «грязь»: болезни, нищету, голод. Как-то я пыталась сфотографировать женщину, которая с трудом на костылях шла к храму. Кто-то бы снял её и в подписи начал ругать нашу страну — мол, вон как люди живут. А я бы через фото попыталась сказать о людской надежде и вере. Жаль, тогда не получился кадр.

И всё же есть то, что нельзя снимать. Как пример — знаменитое фото «Девочка и стервятник», за него автор Кевин Картер получил Пулитцеровскую премию. На снимке истощённый, умирающий от голода ребёнок где-то в Южной Африке, а рядом — огромный стервятник, ждущий смерти человека и дальнейшего пиршества. Всё это в объективе журналиста, который то и дело нажимал на кнопку затвора, и ничем не помог маленькой девочке. Я считаю появление таких кадров недопустимым, и ничем не могу оправдать поведение фотокорреспондента.

Совершенства нет

– Людмила Григорьевна, а как получилось, что вы на долгие годы убрали фотоаппарат на полку?

– Это были лихие девяностые, как сейчас модно говорить. «Камчатская правда» была на грани закрытия, а у меня появилась страшная аллергия на проявочные материалы. Врачи в один голос говорили, что до астмы недалеко, поэтому с любимым увлечением мне пришлось завязать. Так я стала безработной. Пока на бирже труда мне подыскивали занятие, делала всё, что умела: шила на заказ, преподавала английский… Иногда даже не было денег на автобус, чтобы с дачи в город вернуться. Шла пешком и радовалась внеплановой физической нагрузке.

Снова Игорь Вайнштейн спас от хандры — подарил цифровой фотоаппарат. И я опять пропала... За лето отсняла почти всю выставку, целыми днями торчала в порту — фотографировала сивучей. Но сделать отличные кадры — это полдела, организовать выставку куда сложнее. Только на распечатку фотографий ушло бы две-три моих пенсии. Без помощи верных друзей не справилась бы. Очень волнуюсь перед открытием выставки, забыла уже, когда засыпала спокойно.

А фотография тем и хороша — здесь невозможно достичь совершенства. Поэтому я и начала ходить в фотоклуб — не поздно учиться новому, даже когда тебе «далеко за…». И всё мне не сидится на месте: то конкурсов требую, то собираться чаще. Недавно вот коллега по фотошколе открыла мне лужи. Я раньше и не замечала, что это не просто вода, а живописные полотна. Теперь спокойно не могу проходить мимо луж. А вот популярным фотошопом я так до сих пор и не овладела. Привыкла снимать сразу на чистовик.