Один посреди океана: студент спас от гибели судно и его экипаж

г. Петропавловск-Камчатский, 3 мая – «АиФ-Камчатка». Не выделяться, быть скромнее, быть как все. По такому принципу жили многие граждане Страны Советов. Некоторые из них так живут до сих пор…О своём героическом поступке наш земляк Юрий ТЕРЕБРЮХОВ молчал более 40 лет.

   

   

Прерванный сон

– Это случилось в 1972 году. Я работал матросом в УТРФ, проходил практику от Дальрыбвтуза на СРТМ–800 «Пермь». Который сам же перегонял, будучи рулевым, с материка на Камчатку. В команде 28 человек, я — самый молодой, 20 лет.

 

 

…Ловили скумбрию в Беринговом море. А в ноябре нас перевели в Охотское на лов сельди кошельковым неводом. 10 или 11 декабря пришло штормовое предупреждение, но кэп сказал: «Успеем». Тогда мы сделали замёт и выбрали на палубу примерно 900 центнеров рыбы. Я находился в команде по её сдаче, остальные же готовили невод для следующего замёта.

У плавбазы собралась очередь. Наше судно было последним, и я ушёл в каюту. Спал в то время по 2–4 часа в сутки, очень устал. Просыпаюсь от того, что меня кто-то трясёт, стараясь разбудить. Ревёт ревун. Выбежал на палубу, вижу — бортом черпаем воду, и она вместе с рыбой гуляет по палубе. Судно страшно кренится. Срочно слили рыбу за борт. Капитан дал команду стоять на руле по два человека. В том числе мне. Шторм был ужасный, никогда прежде такого не видел. Мы не могли выбраться на волну даже на полном ходу. На самом полном шли несколько часов…

В 8 утра я заступил на вахту. Шторм по-прежнему сильный. Судно проваливается, словно в бездну, палуба, фальшборт, бак (нос) — под водой, она тоннами стекает через шторм–портики и клюзы. Я хороший рулевой, но не могу удержать судно на курсе — не хватает хода. На кренометре 42 градуса. Неожиданно с левого борта показалась какая-то белая нить. Только когда рассвело, я разглядел в ней швартовый канат, который затягивает под корму… Его смыло, потому что мы готовились швартоваться к базе, а потому пропустили через клюз и не закрепили.

   

   

И стопку не налили…

Команда собралась в рулевой рубке — все в спасательных жилетах, с обречёнными лицами. Капитан спрашивает: есть ли добровольцы смотать швартовый? Добровольцев не оказалось. Тогда он спросил: «Чья вахта?» Отказаться и мысли не было. Да и не мог я этого сделать. Почему? Я родился ещё при Сталине, воспитывался на комсомоле и Чапаеве. Вот и весь ответ. 

 

 

Меня и ещё одного матроса одели в рыбацкие костюмы, обули в болотные сапоги. От рубки до бака примерно 30 метров. Спускаюсь первым, с верхнего мостика страхует боцман — травит линь. Меня тут же накрывает волной и несёт за борт, падаю на палубу, хватаюсь за стойку, надо мной 2 метра воды, холодная и солёная, она жжёт горло и лёгкие. Пока добрался до бака, меня ещё раз накрывала волна. Оглядываюсь назад и вижу: мой напарник не пошёл за мной, в истерике вцепился в леер, а остальные смотрят на меня из рубки — ждут, что будет дальше. 

 

Тут стало ещё страшнее — один посреди океана. Меня всего выворачивает наизнанку, рвёт от ледяной солёной воды в желудке и лёгких. А ещё нужно смотать 50-метровый канат. Дрожу от напряжения и холода, руки не чувствуют боли, работаю как автомат — только бы смотать. Вынимаю из клюза, закрепляю. Если бы ещё 15–20 минут — судно пошло бы ко дну вместе со всем экипажем. В декабре в ледяной воде в таком шторме никто бы не выжил.

...Как добрался обратно — не знаю, но помню: уходил под воду — и меня снова уносило за борт. Видимо, меня всё-таки вытащили за линь. Уже без сознания. Раздели, откачали, растёрли полотенцем. Боцман сказал: «Дайте ему стакан водки». Но водки ни у кого «не нашлось». А если бы понадобилось налить перед тем как я побежал, то, наверное, каждый вытащил бы по бутылке. В общем, и стопку не налили, и приказом не отличили. Думаю, даже в судовом журнале запись не сделали.

Мне 61 год, и я уже на пенсии. Но когда вспоминаю этот случай, долго не могу уснуть...

МНЕНИЯ

Андрей МИХАЙЛОВ, начальник водолазной службы специализированной пожарно-спасательной части: 

 – Попадая в район винта, канат наматывается на гребной вал и в итоге стопорит его. Судно теряет управляемость, и его может выбросить на берег или в океан, в зависимости от направления ветра. Если бросит на скалы, то, конечно, оно утонет, а если в океан — есть шанс размотаться. Случалось, наши водолазы разматывали в Охотском море два парохода, намотанных на одну хребтину! Работа занимает от 15 минут до 2-х суток, в зависимости от того, что намотали и как плотно.

 

Сергей КОШЕЛЬ, капитан дальнего плавания: 

 – В море чуть ли не в каждом рейсе бывает много разных ситуаций, не аварийных, нет, скорее — экстремальных. А в советское время — вспомните, о каких подвигах писали газеты… О том, что БМРТ «Сероглазка» установил всесоюзный рекорд, а капитан Анатолий Пономарёв награждён орденом Ленина и Трудового Красного Знамени… Вот чем мы гордились и зачитывались в те времена.

 

Смотрите также:

• Если Родина послала. Ветеран афганской войны заставил душманов себя уважать →
• Убеждение капитана Кошеля →
• Тридцать негритят →