Форменное очарование

Она почти всегда в форме. И для этого не требуется проводить часы в спортзале и придерживаться изнуряющих диет…    

   

Алла Запорожец – старший дознаватель отделения организации дознания УМВД России по Камчатскому краю, майор полиции. Накануне очередной годовщины со дня образования милиции на полуострове корреспондент «АиФ-Камчатка» убедился, что погоны к лицу не только представителям мужского пола.

Не сдаваться

Когда 12-летняя Алла заявила родителям о желании стать милиционером, те с облегчением выдохнули – служба в органах им представлялась предпочтительнее работы геолога, о которой дочка раньше мечтала. И в то время, когда одноклассницы будущего дознавателя весело проводили дни, Алла принялась усиленно готовиться к поступлению в Уссурийскую школу милиции.

- У меня тогда было не очень хорошее зрение, а это могло стать серьёзной проблемой при прохождении медкомиссии – нас проверяли, как космонавтов, каждый кандидат должен был быть абсолютно здоров. Поэтому гимнастика для глаз, ношение специальных очков, почти ежедневные тренировки на стадионе, штудирование учебников по русскому языку и истории – всё это стало неотъемлемой частью моей жизни в период подготовки к вступительным экзаменам. Но тогда я ещё не знала, что до момента, когда надену свои первые погоны, пройдут два долгих года: дважды на экзаменах не добирала один-единственный бал и не видела свою фамилию в списках зачисленных на курс. Но за годы обучения в музыкальной школе, а я окончила классы скрипки и фортепиано, научилась не сдаваться перед трудностями, поэтому подала документы в третий раз, но уже не в Уссурийскую, а в Читинскую среднюю специальную школу милиции. Отучилась там два года очно, получила образование участкового инспектора милиции. И по возвращении на Камчатку меня пригласили работать в отдел дознания.

Защищать закон

- Свой первый рабочий день помните?

- Конечно! Потому что именно в моё первое дежурство произошёл курьёзный случай, который меня многому научил. Представьте, я – молодой, полный желания работать сотрудник милиции, и мой первый выезд на место преступления. Как сейчас помню, это было дело об угоне автомобиля. Главная задача дознавателя на этом этапе – осмотреть место происшествия. Мои коллеги наказали мне обращать внимание абсолютно на каждую мелочь, поэтому осмотр куска асфальта размером 3 на 4 метра, где хозяин оставил свой автомобиль, занял у меня пять часов. Я досконально описывала цвет каждого камня и размер каждого брошенного окурка, искренне считая, что это крайне важно. После ребята в отделе в голос посмеялись надо мной и сказали, что не надо из описания делать роман «Война и мир» – для этого хватит и гораздо меньшего количества бумаги.

- В вашей работе наверняка приходится сталкиваться и с агрессивными гражданами. Каково это для женщины?

   

   

- И такое бывает. Помню, сидит передо мной известный в городе криминальный авторитет, не буду называть его имени. Спокойно общаться он не мог: всё время кричал, топал ногами, махал руками, матерился… А мне приходилось разговаривать с ним спокойно, не провоцировать на дальнейший конфликт. Или ещё случай – я уже была беременна второй дочкой, заходит ко мне в кабинет девушка-капитан и просит помочь. Идём к ней, а там наркоман вальяжно сидит на стуле и начинает нам выдвигать свои условия. Мол, либо вы дело сжигаете, либо я прямо тут вскрою себе вены. Спокойно его спрашиваю: «Тебе что принести – лезвие или нож?» Он этого явно не ожидал, растерялся и даже как-то сник.

В нашем деле важно тонко чувствовать психологию того, кто перед тобой: с кем-то разговаривать только вежливо, а с кем-то на сленге. Я последнее не люблю, чувствую себя некомфортно в такие моменты. Но… ведь если человек разговаривает на английском языке, то с ним тоже нужно говорить по-английски. Так и здесь. Но не кричать, не унижать, помнить, что перед тобой, прежде всего, человек и он заслуживает того, чтобы его выслушали. Даже если он вор и наркоман. Мне приходится работать с разными людьми, как я говорю – и кто неделю пил, и кто год не мылся. А также с обиженными потерпевшими, которые считают нужным выплеснуть на меня все свои эмоции по поводу случившейся с ними неприятности. И со свидетелями, из которых клещами приходится вытаскивать важные показания. Но мне помогает осознание того, что моя работа нужна людям и что нахожусь я в этом кабинете для того, чтобы защищать закон. Знаю, это звучит несколько патетично, но я правда так считала и считаю. И твёрдо уверена, что как только тебе перестаёт нравиться твоя работа – надо сразу уходить. Работа в дознании – это действительно моё.

Как «сшить» дело

- Свой личный «почётный список» ведёте, в котором фиксируете все дела, доведённые до суда?

- Знаете, была моложе, гналась за количеством. Хотелось сделать быстрее, лучше, больше. А сейчас мне интересны заковыристые случаи, в которых у моих коллег ещё не было практики. Например, дела о незаконной миграции. С 2013 года появляется много изменений в законодательстве по этому поводу, статьи новые есть, а как по ним работать – мало кто пока знает. Вот сижу, разбираюсь в нюансах, думаю, как их применить на практике. Жалко, что в сутках всего 24 часа.

- Говорят, хочешь узнать человека – дай ему деньги и власть. Вы – майор полиции, в ваших руках – человеческие судьбы. Осознание этого голову не кружит?

- Мне никогда ничего не доставалось просто так. Всё, что я имею, – результат кропотливого труда, бессонных ночей, отказа от некоторых житейских радостей. Старшая дочка в буквальном смысле выросла у меня на работе, за ней приглядывали ребята-участковые, а я в это время сдавала экзамены, получая высшее образование уже здесь, на Камчатке. Свое первое уголовное дело моя старшенькая «сшила» в четыре годика – я проколола дырки, а она вдела в них нитки. Из садика её забирал тоже кто может, а в выходные она мне часто говорила: «Мама, иди, арестуй всех быстренько и возвращайся». Неудивительно, что при таком детстве лет до девяти она бредила работой в органах, но потом резко передумала. Посмотрим, что будет дальше, я приму любой её выбор...

Конечно, гордость за себя в какие-то моменты есть, например, три года назад я покорила Эльбрус, да и вообще добилась неплохих результатов в службе. Сейчас моя мама говорит, что лучше бы тогда разрешили мне стать геологом, потому что полгода я была бы в полях, а полгода все-таки дома. Но я люблю свою нынешнюю работу и можно сказать, что живу ей.

- А семья как к этому относится?

- Семья у меня понимающая. Дочки, собака, кошка, шиншилла, муж – всем требуется моё внимание, но меньше всего его достаётся мужу (смеется). И хотя у нас с ним разные хобби – у него гараж, у меня работа, мы научились находить время друг для друга, любим активно проводить выходные. Кстати, старшей дочке ещё пяти лет не было, а она уже сама, своими ножками покорила Авачинский вулкан. Младшая тоже не отстает, ей всё надо: и дальние поездки, и музыкальная школа, и катание на лыжах. Я ни с одной, ни со второй не сидела в декретном отпуске, почти сразу после родов выходила на работу – не за деньгами и званиями, а потому, что мне это было нужно. И пока мыслей уйти и печь дома пироги у меня нет.

Смотрите также:

• Любовь Сербукова: 40 лет работы ножницами и тысячи причёсок →
• Космос Ирины Терешковой →
• Об Америке без дураков →