"Наше правосудие - не всегда справедливо. Потому что справедливость - понятие относительное. А отношение к ней в обществе с годами меняется", - считает председатель краевого суда Сергей СОТНИКОВ.
В начале сентября Сергей Алексеевич отметил свой полувековой юбилей. А затем встретился с корреспондентом "АиФ-Камчатка", чтобы рассказать о самых громких процессах последних лет, судебных ошибках, телевизионном правосудии и многом другом.
Украл, выпил - в тюрьму
- Сергей Алексеевич, вы свое первое дело хорошо помните?
- Конечно, помню. Это был бракоразводный процесс на острове Беринга в Алеутском районе. По советским законам, прежде чем расторгнуть брак, судья должен был попытаться примирить супругов. Вот и я начал выяснять у них причины развода, опрашивать соседей, коллег по работе, учителей школы, где учатся их дети. В результате процесс вызвал на острове небывалый интерес. Во второй день разбирательства зал суда был заполнен до отказа. Супруги, оказавшись в центре всеобщего внимания, приободрились. Было заметно, что им даже нравится то, что происходит. Я тогда посчитал, что разрушать семью рано, дал три месяца на примирение. И буквально через неделю они помирились. Женщина даже принесла мне букет цветов. "Спасибо, - говорит, - мы так много нового о себе узнали". До сих пор не могу понять, где же она взяла цветы? Ведь на острове они не растут. Эти цветы потом долго стояли у секретаря суда в кабинете...
Запомнился мне и первый уголовный процесс. Подсудимым оказался парень, с которым мы вместе служили в армии. Еще до моего приезда на остров он по глупости совершил ДТП и был условно осужден. А как-то вечером решил выпить с друзьями. Но магазин был закрыт. Они вскрыли контейнер, аккуратно вытащили оттуда несколько бутылок. А утром отправились к продавцу - расплачиваться. Но тот, видимо, не в настроении был, позвал участкового. Так появилось дело о групповой краже госимущества с проникновением в хранилище. Когда материалы поступили ко мне, я с ужасом понял, что придется посадить своего сослуживца. Ведь формально, будучи условно осужденным, он совершил умышленное тяжкое преступление. Я позвонил в областной суд, говорю: "Выручайте, пришлите какого-нибудь другого судью. Не могу я своего знакомого за такую ерунду в колонию отправлять". А мне отвечают: "На острове полторы тысячи человек живет, через две недели они все у тебя будут знакомые. Что ж, каждый раз к тебе судью присылать?" Пришлось мне приговорить парня к трем годам и одному месяцу лишения свободы. Его арестовали в зале суда. Он смотрел на меня и не мог понять - за что же я его так...
- А вы сами-то поняли - за что?
- И это понял, и то, что правосудие не всегда справедливо. У меня, кстати, дипломная работа в университете была посвящена проблемам права и справедливости. Я пришел к выводу, что понятие справедливости у всех разное. Это касается и отдельных людей, и групп населения, и целых народов. А отношение общества к справедливости с годами меняется. Возьмите расстрел царской семьи. На протяжении десятилетий жители нашей страны полагали, что большевики поступили правильно. Чтобы не допустить возрождения монархии, надо было всех возможных наследников престола убить, облить горючим, сжечь и закопать поглубже. Но сейчас ведь к этим событиям относятся совсем иначе...
Бывает, что закон опережает уже сложившиеся общественные отношения, а бывает, что отстает, - и в обоих случаях население не считает его справедливым.
В советские годы, например, кража госимущества на сумму более 10 тысяч рублей квалифицировалась как хищение в особо крупных размерах. Карались подобные преступления лишением свободы на срок до 15 лет либо смертной казнью.
В 90-е годы, когда началась сумасшедшая инфляция, курсант Петропавловской мореходки украл в родном училище видеомагнитофон. Училище являлось госучреждением, а видеомагнитофон стоил больше 10 тысяч. Советский закон, безусловно, отстал от жизни. Но суд-то был обязан его соблюдать, а значит, курсанту светило минимум 8 лет колонии общего режима. Хотя он этого не заслуживал. Понятно, что оступился парень, совершил ошибку, но ведь совсем не факт, что за это надо ему жизнь искалечить. Именно к восьми годам и приговорил его Анатолий Илларионович Волгин, правда, условно. Хотя на Камчатке такие длительные сроки условно ни до, ни после этого не давали. Это пример судейской мудрости. Если бы прокурор тогда опротестовал приговор, окончательное решение Верховного суда могло быть иным - более строгим.
По закону совести
- А у вас часто бывали случаи, когда по закону человека надо посадить, а по совести вы понимали, что он такого наказания не заслуживает?
- Не часто, но бывали. Как-то я вел процесс о двойном убийстве. Молодой парень пришел из армии и совершил жуткое преступление - зарезал отца и родного дядю. Я очень долго разбирался в этом деле. Не мог понять, как же это произошло. Подсудимый отнюдь не производил впечатления конченого злодея. Выяснилось, что и отец, и дядя постоянно пили. А мать этого парня, назовем его Димой, работала нянечкой в детском саду и воспитывала еще двоих ребятишек. Практически все, что она зарабатывала, муж пропивал вместе со своим братом. Дима наблюдал эту картину с самого детства. А когда вернулся из армии, не выдержал. Его родственники собирались обменять на водку полмешка картошки - последнюю еду, которая была в доме. Дима сделал им замечание, его, в ответ, послали подальше. Началась драка, он схватил кухонный нож и ранил обоих. Они лежат на полу, хрипят. А Дима со словами "жили, как собаки, и умереть не можете по-человечески" перерезал горло сначала одному, а затем другому. А потом позвонил в милицию и рассказал, что произошло.
Я, взвесив все за и против, назначил наказание - 11 лет лишения свободы. Хотя за двойное убийство, совершенное с особой жестокостью, это, конечно, немного. Верховный суд приговор утвердил. Однако история на этом не закончилась - Дима убежал из колонии. Добрался до города и спрятался в подвале детского садика на 6 км. Выходил только ночью - немного перекусывал на кухне, а потом делал что-нибудь по хозяйству, ремонтировал детские игрушки. Воспитатели обратили на это внимание, а вскоре заметили и беглеца. Он им во всем признался. Работники садика его пожалели, не стали сразу сообщать в милицию. А со временем убедили сдаться. За побег к его прежнему сроку было добавлено 5 лет. Дима потом неоднократно обращался к нам, просил смягчить наказание, писал, что первый приговор за двойное убийство крайне жесток и несправедлив. Это к вопросу о том, что понятие справедливости у всех разное...
Другой случай еще более трагичен. 9 мая 1991 года в частном доме жена побила пьяного мужа. Он пошел в сарай - отсыпаться. А когда проснулся - решил отомстить. Облил бензином входную дверь дома и поджег. Жена успела выскочить на улицу, а пять человек сгорели - в том числе двое детей. В ходе расследования выяснилось, что обвиняемый никогда ранее не совершал противоправных действий, всю жизнь добросовестно работал, у него было пятеро детей. Но напился, и его будто бес попутал. Я определил ему наказание - 15 лет колонии. Однако прокурор опротестовал приговор. На его взгляд, он был слишком мягким. В Верховном суде посчитали, что преступник заслуживает смертной казни, а президент Ельцин в помиловании ему отказал. Вскоре, после того как приговор привели в исполнение, Россия объявила мораторий на смертную казнь. Этот человек из Петропавловска оказался последним, кого в нашей стране расстреляли по приговору суда... Кстати, в СССР казнили 250-300 человек в год. Но примерно в двух-трех процентах случаев происходили судебные ошибки.
- Они и сейчас происходят. Недавно мы публиковали статью об убийстве охранника и продавщицы в магазине "Мишка" на ул. Пограничной. За это преступление несколько лет назад осудили четверых. А не так давно в убийстве признались совсем другие люди.
- После вашей публикации я перечитывал дело. Честно говоря, учитывая доказательства, которые собрало следствие, я бы, наверное, тоже вынес обвинительный приговор. Тем более что один из осужденных признал свою вину. Сохранилась видеозапись следственного эксперимента, где он в подробностях рассказывает об этом убийстве. Впрочем, проверка все еще продолжается. И пока она не закончится, говорить о судебной ошибке я бы не стал.
Вспомните историю о поджоге казино "Паллада", при котором погибли 7 человек. Исполнители этого преступления Петросов и Гвасалиа были осуждены: первый - на 23 года, второй - пожизненно.
Однако по сей день дело вызывает повышенный интерес. Гвасалиа, который когда-то был чемпионом России по боксу, сидя в колонии, дает интервью. Генеральная прокуратура даже направила на Камчатку своего представителя из Москвы. Он в течение недели изучал дело у нас в архиве. Мне кажется, что направлять своего работника для изучения дела на Камчатку - большая роскошь для государства. Раньше я ничего подобного никогда не встречал.
В газетах писали, будто и приговор уже чуть ли не отменили. На самом деле это не так. Никто ничего не отменял. Просто дело изучали очень внимательно. Все заинтересованные стороны сняли ксерокопии документов. Мы тоже так поступили. Так что если кто-то захочет уничтожить дело - пусть не надеется. Ничего не получится.
Инструкция от Берии
- А ведь раньше получалось. В начале 90-х, когда рассматривалось дело о перестрелке на Кирпичиках или о корейской мафии, как еще его называли, из прокуратуры похитили целый сейф с документами. Вы были судьей на этом громком процессе.
- Это было единственное дело в российской судебной практике, которое рассматривалось по копиям документов при полном отсутствии подлинников. Мы воспользовались инструкцией 1938 года о порядке восстановления похищенных и утраченных дел, которая, кстати, была подписана Лаврентием Берией. В ней сообщалось, что иногда дела воруют или их едят крысы, или заливает водой. В подобных ситуациях надо доверять словам следователей, которые вели дело. Этот документ, судя по всему, забыли отменить. Поэтому, чтобы разобраться в сути событий, я и стал допрашивать следователей, прокурорских работников, оперативников, понятых, специалистов, статистов. Первым пригласил на допрос заместителя прокурора области. Но он отказался являться в суд, потому что, как он выразился, ему неприятно было смотреть на подсудимых. Пришлось выносить постановление об его принудительном приводе. Случай беспрецедентный, тем более что исполнение было поручено лично начальнику областного УВД. Суд допрашивал заместителя прокурора в течение двух дней.
- Сторону защиты на процессе представлял московский адвокат Борис Кузнецов. Говорили, что он входит в золотую пятерку адвокатов России. На вас произвела впечатление его работа?
- Как на юриста - безусловно, да. Свою заключительную речь Кузнецов читал два дня. Она была написана на 100 страницах. Думаю, ее можно рассматривать как образец выступления защитника на процессе. Сам Борис Абрамович просил нигде не публиковать эту речь, так как планировал выпустить ее отдельно...
Кстати, несколько лет назад адвокат Кузнецов вел судебную телепрограмму, в основу которой легло наше, камчатское дело. В реальности, если помните, все подсудимые были осуждены, а вот телевизионные присяжные их оправдали...
Но это, так скажем, уже история камчатского правосудия. Сегодня люди, которые тогда были обвиняемыми, на свободе владеют крупными коммерческими организациями.
- Вас от этого не коробит?
- Нет. Я исхожу из того, что они исправились. Если у государства есть к кому-то вопросы, надо проводить проверку, возбуждать дело. А мы будем готовы его рассмотреть при наличии законных оснований.
Судебные династии
- Сергей Алексеевич, вы знаете, что такое басманное правосудие?
- Это журналистский термин... Басманный районный суд находится неподалеку от здания Генеральной прокуратуры в Москве. Если при расследовании Генпрокуратурой какого-либо дела необходима судебная санкция, обращаются именно в Басманный суд.
- Но это выражение означает несправедливость суда...
- Я думаю, что такое мнение сформировано искусственно. При помощи СМИ сделать это не так уж и сложно. Яркий пример - дело о поджоге казино "Паллада". Такой шум подняли вокруг него. Хотя я, например, не сомневаюсь, что приговор был справедлив.
- Вам когда-нибудь предлагали взятки?
- Пытались предлагать - издалека, намеками, через знакомых. Но деньги никогда не приносили, знают, что это бесполезно. Взятки дают тем, кто их берет. Думаю, в камчатском суде такого нет...
Хотя раньше я подозревал двоих судей. Никто из них у нас сейчас не работает. Оба погибли в ДТП в разное время при разных обстоятельствах.
Однако если у кого-то есть информация - сообщайте. Мы ее обязательно проверим. Никаких иллюзий по этому поводу не должно быть.
- Как можно стать судьей краевого суда?
- Все требования прописаны в законе. Во-первых, необходимо высшее юридическое образование. Во-вторых, надо пройти медицинское освидетельствование. Третье условие - пять лет юридического стажа. Если все это у вас есть, можете записываться на экзамены, они проходят раз в месяц.
- Экзамены, судя по всему, успешнее других сдают родственники действующих судей?
- Да, родственники у нас работают. Более того, отрою вам страшную тайну: несколько наших судей поженились... Знаете, когда в 1998 году в облсовете меня согласовывали на должность председателя, кто-то из депутатов спросил: "У вас хорошие отношения с прокурором Войтовичем. Не станет ли это препятствием в работе?" Я ответил: "А вас не смущает, что я сегодня ночью спал с прокурором?..". В зале наступила гробовая тишина, как же - сенсация назревает. Я говорю: "У меня жена работает в прокуратуре. Что я могу поделать, если мы с ней на первом курсе юрфака поженились".
Любую идею при желании можно довести до абсурда. Почему, например, считается, что у врачей могут быть династии, а у судей - нет?
- Династия - это когда отец или мать работает, допустим, врачом, учителем или сапожником и с детства обучает ребенка своему ремеслу. Когда ребенок вырастает, он, подобно родителям, становится хорошим специалистом. Тут вопросов не возникает. Совсем другое дело - семейственность. Это когда кто-то из родителей числится в престижной организации - суде, прокуратуре, ФСБ или банке. И, пользуясь положением, тащит в эту структуру своих детей. Потому что знает: работая здесь, они будут жить безбедно. В результате чьи-то бестолковые дети занимают все хлебные места, а талантливой молодежи приходится обращаться на биржу труда.
- Что я могу сказать? У меня сын в этом году окончил юрфак. Он собирается служить в армии. Дочь получила второе высшее образование и во второй раз с красным дипломом. Она юрист и экономист - идеальное сочетание для арбитражного суда. Но она не хочет туда идти. Ее устраивает работа муниципального служащего...
В краевой суд детей действующих судей мы вообще не принимаем - это моя принципиальная позиция. Но родственники у нас, повторюсь, работают. Правда, мы стараемся делать так, чтобы они не пересекались в служебной деятельности.
А вообще-то, я делаю ставку не на родственников, а на молодежь. У нас уже работают трое ребят, которые в этом году окончили ДВГУ. Я возглавляю государственную аттестационную комиссию филиала университета и присмотрел их еще во время экзаменов.
- Сергей Алексеевич, а у вас есть перспективы для карьерного роста?
- Если вы хотите спросить - приглашали ли меня в Верховный суд, я отвечу - да, приглашали. Но я живу на Камчатке уже 38 лет, у меня здесь дети, друзья, школа, где я учился, воинская часть, в которой я служил, коллеги, которые меня знают, у меня мама здесь похоронена. Поэтому я не хочу уезжать. В Москве я просто затеряюсь в метро.
Прием по личным вопросам
- Раньше никаких мер безопасности в судах не применялось, - говорит С. Сотников. - Когда я работал председателем районного суда в Усть-Камчатске, со мной произошла трагикомичная история. Я осудил бывшего следователя прокуратуры за хищения в крупных размерах. В поселке умерла бабушка, а следователь, побывав на месте происшествия, узнал, что у нее нет родственников, но есть счет в сбербанке. Он изъял ее сберегательную книжку, подделал доверенность и получил деньги. Преступление было раскрыто. Я приговорил подсудимого к 7 годам колонии. А спустя четыре года он приходит ко мне на прием - освободился досрочно. Встал в дверях, пристально смотрит на меня, говорит: "Что, щенок, не узнаешь". Я вижу, что человек пьян, невменяем, руки держит в карманах, от него чего угодно ожидать можно... Хорошо, что у меня в столе в качестве вещественного доказательства по одному из дел лежал старый японский штык. Я показываю его бывшему следователю и говорю: "Сейчас узнаешь, кто из нас щенок". На него это произвело сильное впечатление. Он аж закричал: "Вы не имеете права!" - и побежал. Я выскакиваю по инерции за ним на улицу, а мне навстречу две женщины идут. Одна другую удивленно спрашивает: "Кто это у вас со штыком бегает?" А вторая отвечает ей: "Это наш молодой председатель суда ведет прием граждан по личным вопросам..."
Впоследствии бывший следователь утонул во время браконьерской рыбалки...
СПРАВКА
Сергей Сотников родился 2 сентября 1959 года в Калининграде.
Председатель Камчатского краевого суда, кандидат юридических наук. Начинал трудовую деятельность учеником слесаря-судоремонтника Петропавловского судореммехзавода. После службы в армии поступил на юрфак Дальневосточного государственного университета, который окончил в 1985 года. Женат, двое детей.
Смотрите также:
- Камчатский гей убил мачеху своего любовника. По его просьбе →
- Невиновные — в тюрьму, прокуроры — на повышение →
- Чистосердечные признания →