Примерное время чтения: 9 минут
405

Айболит ля фамм русс. Кто привлекает иностранных туристов в камчатские сёла

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 32. «АиФ-Камчатка» 04/08/2015
«Теперь за всем слежу сама».
«Теперь за всем слежу сама». / Татьяна Боева / АиФ

В её «резиденции» — аккуратном синем домике на краю Милькова — любое заболевшее домашнее животное всегда получит лечение и заботу.

И без согласия этой женщины ни один житель района не сможет купить на своё подворье корову, свинью или даже курицу. А ещё начальник Мильковской районной ветеринарной станции Галина Сепко организовала в своём доме музей, куда бесплатно вхож любой житель села.

Газоны из картошки

…Выросла Галя в селе под Челябинском и домашнюю живность любила с детства. Говорит, они даже порой дрались с братом за то, кто первым кошку в постель захватит — её, мягкую и пушистую, так приятно обнимать! А когда в их школу на выпускной вечер приехал агитатор из ветеринарного института, точка в выборе профессии была поставлена окончательно.

– Училась я с огромным интересом, — рассказывает Галина Николаевна. — Единственное, чего до сих пор не понимаю: зачем нас мучили марксизмом-ленинизмом?

С будущим мужем познакомилась тоже в институте. По распределению мы поехали в Усть-Камчатск, на ветстанцию, а через пять лет — в Тиличики. В Тиличиках нам очень понравилось: север, олени, природа. И люди — никто не обманет, не сворует. Поставь чемодан на улице — неделю будет стоять, никто не возьмёт. Бытовые условия, конечно, аховые: вода из колодца, «удобства» во дворе. Слив на кухне делали сами: шланг под раковиной протянули, он шёл в бочку, зарытую в землю. А возле дома делали настоящие газоны, куда сажали картошку: и зелень для оформления, и польза. В Тиличиках мы прожили четыре года, муж там был главным ветврачом, и приветы оттуда до сих пор передают!

Это сейчас на всю Корякию — 38 тысяч оленей. А раньше в одном совхозе столько было! Обрабатывали мы их от оводов: препарат вводится в кровь, и личинки погибают. Есть простой овод, а есть носоглоточный — это бич! Заражённое им животное даже есть не может — трётся только мордой о траву. Таких оленей забивали, конечно. А у оленеводов всё шло в дело — одни копыта оставались! И кожа, и кости, и мозги — их, кстати, едят свежими, как и почки.

Выборочно брали кровь и мясо на радиацию, отправляли в областную лабораторию. Потому что олени едят ягель, а полигонов для испытаний ракет на Камчатке хватает, та же Кура — всякая болванка сюда летит…

А потом нас перевели в Мильково, муж и здесь стал главврачом. Вскоре у нас родился второй сын, и это село для меня стало родным — никуда переезжать не собираюсь!

В те времена, в начале 80-х, в Мильковском районе только дойное стадо было три тысячи голов! Трёхлитровая банка сметаны стоила пять рублей, как билет до Петропавловска.

По работе бывало всякое. Однажды пришёл частник: «Посмотрите моего телёночка!» Посмотрели: у него шишка, наш врач её срезал. А там, как потом оказалось, множественная раковая опухоль на животе… Тогда же ничего не было — ни УЗИ, ни рентгена. Это сегодня у нас УЗИ и операционная со специальной бестеневой лампой. В штате три врача и фельдшер. И сама до сих пор оперирую — если надо, встану к столу.

За ветслужбу

– У главного ветврача много забот?

– Хоть отбавляй. Чтобы кочегарка работала, крыша не протекала, рабочие места были оборудованы, старые приборы отремонтированы… Плюс бюджет: каждую копейку нужно выпрашивать, мы же периферия!

И ответственность большая. В 90-годы наши власти могли наломать больших дров. А при губернаторе Кузьмицком подготовили постановление о сокращении ветслужбы в крае, кроме Елизовской и Петропавловской. Но дать ей ход не успели — Кузьмицкий уехал с Камчатки. А я тогда ездила к начальнику краевой ветстанции — высказала своё мнение о том, что сокращение ветслужбы в отдалённых камчатских сёлах подобно катастрофе! Сказала, что бояться мне нечего, и я не остановлюсь. Вместе с главой нашего района Войцеховским — Владимир Константинович меня поддержал — пошла в правительство края, к Валерию Карпенко. Объяснили ему обстановку, он сказал: «Пишите письмо!». Мы написали — и отстояли свою станцию! Больше этот вопрос, слава богу, не поднимался. Но если что, ветслужбу, своих людей буду защищать до конца. По-другому нельзя!

У нас четыре ветучастка: наш, мильковский, Лазо — Атласово, Шаромы — Пущино, Долиновка — Таёжный. Ещё и речка! А план всех ветеринарных мероприятий спускают из Москвы, где понятия не имеют, как мы тут живём, что у нас переправа, в туалет до сих пор на улицу ходим, и Интернет у нас не работает… Это на материке коровы днями в очереди стоят за прививкой или обработкой, а здесь мы сами к ним ездим. Кроме фермерских хозяйств больше 100 личных подсобных, с крупным рогатым скотом, обслуживаем.

Кстати, без моего согласия ни один фермер или частник не сможет купить и привести себе корову! Только после выдачи разрешения государственной ветслужбы. Сначала проданных, например, в Сосновке, коров ставят на карантин, делают все анализы, берут кровь. Потом бурёнки приезжают к нам — тоже на 30-дневный карантин со всеми анализами — и до, и после. И только потом фермер может их забирать. Иначе инфекцию завезём!

Профилактические работы тоже проводим — и по африканской чуме, и по ящуру. С барьерами, обработкой дезрастворами, машиной с громкоговорителями, со специальными костюмами — всё, как положено. Зато люди знают, что делать и будут начеку, если вдруг случится беда.

Соболь и морж

– Расскажите про свой музей — с чего всё началось?

– Мы с мужем ветврачи, животными очень увлекаемся. А Владимир Николаевич у меня был ещё рыболов и охотник. Сначала в Усть-Камчатске из рыбок чучела делал. Потом, в Тиличиках — из зайцев. Покупали у охотников убитых зверей. Экспонаты помещали в углу квартиры. А потом решили выставить их отдельно, специально дом купили под это дело. Выставка росла — сделали пристройку, это когда нам было уже за 50 лет. Однажды к нам из Хабаровска с большой делегацией приехала доктор исторических наук и сказала, что тамошний музей тоже основал ветврач! Правда, дом у нас деревенский, много людей туда не зайдёт.

Экспонаты. Фото: АиФ/ Татьяна Боева

Собираем предметы старины, принадлежности национального быта. Муж занимался, и мы все ему помогали. Из его рук выходило не просто чучело, а доброе, живое животное! Теперь я за всем слежу сама. И потихоньку расширяю экспозицию. Вот недавно принесли охотники череп соболя и кость его полового члена — очень маленькую. И огромную кость члена моржа — для сравнения. Иностранцам нравится с ним фотографироваться!

Чучела ветеринар может сделать сама. Фото: АиФ/ Татьяна Боева

Чучела я и сама могу сделать, только времени нет! Покупаю всё на свои средства. Приходят на экскурсии наши, деревенские — ну как я с них деньги буду брать?

Заезжают и иностранцы, один миллиардер из Швеции даже нарисовал медведя и подарил мне рисунок — бесплатно! (смеётся).

Французская делегация. Фото: АиФ/ Татьяна Боева

…И тут, словно в подтверждение слов Галины Николаевны, подоспела очередная делегация туристов — из Франции. Защёлкали языками и фотоаппаратами перед чучелами орлана, медведя, рыси, нерпы с оскаленной головой, перед рогами, зубами и черепами зверей.

Французу малахай нравится! Фото: АиФ/ Татьяна Боева

Осмотрев экспонаты, французы заинтересовались:

– Кто за всем этим смотрит?

– Я! — весело ответила ветврач.

– А кто здесь начальник?

– Я!

– А огород кто содержит?

– Я!

Удивляясь и качая головами, французы показывали большой палец и восторженно приговаривали «Ля фамм русс!».

Досье
Галина Николаевна СЕПКО. Родилась 21 января 1950 г. в селе Октябрьское Челябинской области. Окончила Троицкий ветеринарный институт. На Камчатке — с 1973 г. С 2007 г. — главный врач Мильковской районной ветеринарной станции. Награждена почётной грамотой правительства России за заслуги в сельском хозяйстве и ветеринарии, заслуженный работник агропромышленного комплекса России, ветеран труда. Вдова. Вырастила двоих сыновей, есть двое внуков.

 

Смотрите также:

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно

Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах