В конце минувшего года звание «Заслуженный врач России» присудили камчатскому онкологу, заведующему хирургическим отделением Камчатского краевого онкологического диспансера Анатолию Блинову.
С опытнейшим врачом, более 40 лет отдавшим профессии хирурга-онколога, встретился корреспондент «АиФ-Камчатка».
Доверие с отдачей
Татьяна Боева, kamchatka.aif.ru: Анатолий Григорьевич, как вы оказались на Камчатке?
Анатолий Блинов: Я приехал в областную больницу по распределению после Благовещенского мединститута в 1973 году, в интернатуру. Окончил её в 1974-м, потом два года отработал на судах «Камчатрыбпрома» хирургом. И в 1976 году пришёл в онкологию. Учителя у меня были замечательные. В хирургии — заслуженный врач России Станислава Петровна Хомченко, в травматологии — Вячеслав Николаевич Славницкий. Плюс очень серьёзная врачебная школа советских времён.
– Почему выбрали онкологию?
– Вряд ли я смогу объяснить. Может, потому что онкология открывала большую хирургическую перспективу, здесь делался весь объём хирургических вмешательств, с головы до пят. И это очень привлекало в плане профессионального роста. А в медицинский я поступил после того, как год отработал каменщиком по окончании школы. Мама мне сказала: «Толя, иди учись на врача — всегда будешь уважаемым человеком!». Я сдал всё на пятёрки и прошёл. Изначально решил — буду хирургом, больше никем. Может быть, под влиянием художественных фильмов, которые тогда показывали о врачах.
Я работаю в камчатской онкологии уже 41-й год. Здесь тоже были прекрасные учителя: Владилен Никифорович Костылев, Зоя Афанасьевна Кологривова, другие хорошие люди и классные специалисты. На молодые мозги, знаете, как на губку, всё быстро ложится. Мы, начинающие врачи, впитывали знания и постепенно приобретали опыт.
Вначале мы работали и на приёме, и в хирургии. То есть сидели в поликлинике, смотрели всех больных, с любой подозрительной патологией. Тогда ещё у нас не было специализации по торакальной хирургии, это отделение открылось только в 1989 году.
Нам давали возможность самим думать и ставить диагноз, несмотря на молодость. Это очень важно, когда тебе доверяют — тогда и отдача есть! Зоя Афанасьевна Кологривова, главный врач, была в этом отношении очень мудрой. А когда десять раз перепроверяют, это просто отбивает желание работать.
Конечно, тогда не было таких точных методов исследования, как сейчас, в том числе эндоскопических — только рентгенологическая служба. Посмотрел больного, подумал, пошёл посоветоваться со специалистами, если необходимо. С рентгенологами поговорил, снимки обсудили. Поставили диагноз и готовим больного на операцию. То есть, сам принимаешь участие в диагностике и лечении больного, от истоков до исхода…
– В вашей практике того времени были случаи стопроцентного излечения онкологических больных, которых вы оперировали?
– Да они и сейчас ходят живые и здоровые! Многие уехали на материк, и по сей день звонят и с праздниками поздравляют. Например, в 1979 году я оперировал женщину по поводу рака груди, она уехала и сейчас живёт в Санкт-Петербурге. Звонила, поздравляла с Новым годом. Многие живы до сих пор. В 1989 году, когда переехали в новое здание онкодиспансера, объём операций увеличился, появилась специализация по торакальной хирургии, то есть патологии органов, расположенных в грудной клетке. Помню, прооперировал мужчину по поводу рака лёгкого — сейчас ему идёт девятый десяток, живёхонек и здоров, до сих пор периодически ходит к нам на проверку. Ну, а с 90-х годов уже очень много пролеченных больных, которые стоят у нас на учёте. Судите сами, какая у них продолжительность жизни.
Позитивный оптимизм
– СМИ пугают нас постоянным ростом онкологической статистики…
– Если честно, особого общего прироста я не наблюдаю. Только по отдельным локализациям. А вот структура заболеваемости действительно меняется по всей линейке онкопатологии. Например, в 2016 году было больше рака прямой кишки. Рака груди и предстательной железы стало больше. Вот эти три локализации подросли за последнее десятилетие.
– С чем это связано?
А возьмите структуру питания людей — насколько она изменилась по сравнению с советским временем? Мы ведь понятия не имели об экзотических фруктах и овощах, а сейчас к нам что только не везут, фальсификата море, контроль очень слабый. Что мы едим — неизвестно. И не факт, что там нет канцерогенов. Добавьте сюда хронический стресс, вредные экологические факторы…
Сейчас у людей много нарушений моторики кишечника, которые ведут к застою, возникновению трещин и травм, а на их месте — возникновению опухолей. Но уверенно скажу одно: оптимисты болеют значительно реже. Потому что сам по себе психологический компонент имеет громадное значение! Характер больного, темперамент влияет и на течение заболевания, и на процесс выздоровления: если человек настроен позитивно, он быстрее восстанавливается и выздоравливает. И у него, как правило, не бывает прогрессирования заболевания, как у депрессивных нытиков. Надо всегда настраиваться на выздоровление и относиться к раку, как к хроническому заболеванию, которое может периодически обостряться. И которое надо периодически лечить!
Многие живут десятки лет без рецидивов и метастазов, и обследуются лишь раз в год. Практически все локализации, если вовремя диагностировать и прооперировать, можно излечить.
– Как, на ваш взгляд, изменилось ли состояние нашей медицины за прошедшие годы?
– Изменилось отношение к людям. Прежде всего, врачей, медицинских работников. Раньше все мы не были обременены меркантильными соображениями. А сейчас нередко люди в белых халатах к больным относятся по-хамски. Посмотрите, какой поток жалоб идёт!
Быть человеком
– Кстати, о хамстве. По-вашему, правильно ли вели себя медики в нашумевшей истории с застрявшей на Циолковского скорой помощью?
– Я бы вышел и побежал к больному — пусть водители там препираются, почему скорая не может проехать. И клятва Гиппократа здесь не при чём. Человеком надо быть! А если заметено всё? Проходы не прочищены, проехать нельзя? Неужели врач не пойдёт на помощь к пациенту, не полезет через сугроб? Когда я приехал на Камчатку, пурги были — нынешним не чета. Жил в бараке на 4-м километре, за кинотеатром «Родина». Заметало его так, что мы вылезали наружу через форточку. О подъезде скорой вообще речи не было! Если только по центральным дорогам где-то проедет, а в остальные сопки врачи всегда ползли по сугробам. И никогда даже мысли не возникало, что можно не спешить помочь больному. Я сам подрабатывал на скорой, когда был студентом...
– Что посоветуете вашим пациентам?
– Быть оптимистом и ответственно относиться к своему здоровью! У нас ведь сейчас ещё одна беда: скоро на машине в туалет будем ездить! Даже в магазин сходить за сто метров кое-кто не хочет — садятся в машину и едут. Ходить нужно пешком! Двигаться, не сидеть! Это — профилактика любой сердечно-сосудистой патологии, ревматоидных состояний и хондрозов. Особенно зимой, когда у многих, кроме дивана и телевизора, другого отдыха нет.
– Сами-то двигаетесь?
– Да. Утром, правда, езжу на автобусе — темно и скользко. А с работы домой, километра три пешком хожу обязательно.
Камчатскому онкологу присвоено звание «Заслуженный врач РФ» 
Без скальпеля и боли. Камчатские онкологи проводят эндоскопические операции 
Симптомы рака, которые должна знать каждая женщина 
Диагностика опухолей: ультразвук и контрастное УЗИ 
Опыт, который спасает жизни