Патриотизм ушел из школьной программы

…Возле классной доски — элегантная дама в очках, шёлковой блузке аристократического сочетания цветов — серого с розовым — и томиком Есенина в руках:

Спит ковыль. Равнина дорогая,

И свинцовой свежести полынь.

Никакая родина другая

Не вольёт мне в грудь мою теплынь.

…Разобрав поэтические строки по эпитетам, олицетворениям и метафорам, семиклассники получили задание на дом. А мы с Аллой Захаровной уединились в школьном музее — замечательном месте, где среди прочих экспонатов красовался патефон со старой виниловой пластинкой времён Великой Отечественной…

Звёзды на погонах

…В том, что Алла стала педагогом, ничего неожиданного нет: оба родителя преподавали в школе. Отец — учитель математики, мама — русского языка и литературы. Детство было безмятежным и счастливым до того дня, пока не началась война.

– Мы жили в Краснодаре, в учительском доме на пять семей. Возле крыльца росла липа — до сих пор помню запах её цветущих ветвей. Кто-то вышел на веранду и сказал: «Война!» Стало очень страшно. А потом начались бомбёжки. Сначала прилетала «рама» — самолёт-разведчик. После неё — бомбардировщик. Мы это уже знали и заранее прятались.

В августе 1942-го немцы пришли в Краснодар. Мы эвакуировались быстро — кто в чём был, на какой-то бричке, на лошадях. Доехали до реки, остановились возле узкого моста, на котором застряла арба с сеном. Многие ждали переправы с мешками, набитыми вещами и провизией, бидонами с мёдом. Вдруг видим — идут наши солдаты. Они отступали — в обмотках, без гимнастёрок. На одной из повозок лежал раненый командир, весь забинтованный. Он вынул пистолет и выстрелил в воздух. Все расступились, солдаты побросали в реку мешающие мешки и фляги и прошли. А потом в небе как грибы распустились парашюты — немецкий десант, как раз в то место, куда ушли наши солдаты…

Следующая картина из памяти — полевой стан, куда нас привезли. Вокруг — высокий забор, бараки. Спали мы на соломе. Сначала была тишина, и вдруг — гул канонады. Мы попрятались в кукурузу и стали засыпать себя землёй, чтобы спрятаться. Потом немцы окружили наш стан танками, сидели на них в одних трусах и играли на губных гармошках. А мы, осмелев, стали бегать вокруг. Помню, затеяли игру, бегаем и кричим: «Капут Гитлер!» А молодой рыжий немец бегал с нами и кричал: «Капут Сталин!» Мама забрала нас и отругала сильно.

Потом мы вернулись в Краснодар. Там — немцы. Квартиру нашу разграбили. В школе расположился госпиталь, где лечили немцев.

«Желтобрюшники»

Ещё помню «желтобрюшников» — так их называли немцы, не знаю почему. Это были бандеровцы с Украины. Были и русские предатели. Помню дядьку, который прятался в подполе от призыва на войну. Когда пришли немцы, стал начальником полиции, там же служил и его сын. А 16-летняя дочь приходила к нам то в новой кофточке, то в косыночке и объясняла: «Папа у евреев купил!» А мы каждую ночь слышали выстрелы и знали, что полицаи расстреливали евреев и забирали у них вещи…

Освободили нас 2 февраля 1943-го. Когда фашисты отступали, школу подожгли, и мы её тушили. Помню начало нового дня после ухода карателей. Только стало светать, мороз страшный. Вдруг по веранде — стук. Мама вышла — на лошади офицер со звёздочками на погонах. И спрашивает: «Немцы есть?» Мама разрыдалась и всё гладила дрожащей рукой его погоны…

Когда «хорошо» плохо

– Как вы попали на Камчатку?

– Институт я окончила в 1953 году. Нам даже дипломы не выдали на руки — сразу распределили на Камчатку, человек десять. Меня направили в Николаевку, оттуда перевели в военный совхоз. А здесь, в Коряках, я с 1967 года. Педстаж перевалил уже за 60 лет — страшно сказать! И пенсия — 30 тысяч…

– Если вспомнить детей и уроки тех лет, какими они были?

– Дети были очень послушные, никаких вольностей себе не позволяли. А современная детвора — это телефон и планшеты. «Нет на вас Крылова, — говорю. — Был бы для «Мартышки и очков» другой заголовок!»

И программа по литературе была сильнее, чем сейчас. Сегодня кричат на всех углах о патриотизме. Но любовь к Родине-то воспитывается прежде всего на литературе! Что сейчас в программе? «Тимура и его команду» Гайдара убрали, а ведь какое замечательное произведение именно с точки зрения воспитания молодёжи! А чем помешали «Сын артиллериста» Константина Симонова и «Сын полка» Валентина Катаева? Зачем убрали «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого? Почему нет публицистических статей Дмитрия Лихачёва о любви к Родине? Они написаны простым, доступным языком. А «Молодая гвардия» Фадеева — где все эти произведения? Их заменили литературой малопонятной для детей. Не изучается Маяковский — почему? Поэма «Хорошо!» — ведь это было восприятие реального времени талантливым человеком, который в нём жил!

В начале 50—60-х уроки русского языка были в расписании каждый день, литература — тоже часто. И дети хотели учиться! А сейчас часы урезаются. Например, в пятом классе — два часа в неделю! Программу составляют люди, которые не работали в школе, — иначе такого бы не было.

Что для современного подростка главное в жизни? Я как-то спросила десятиклассника, и он объяснил: «Чтобы поступить, нужны деньги. Чтобы устроиться на хорошую работу — тоже!» — «Но ведь главное — быть хорошим человеком! Разве не так?» Он вздохнул и сказал: «Главное — деньги!»

Два года назад руководитель методобъединения нашего района спросила, согласна ли я с программой. Ответила, что нет. «Напишите своё мнение!» Я написала на двух листах. И тишина…