На Новый год принято загадывать желания. Хотя взрослые почему-то не верят, что они сбываются. А зря...
Поднимая бокал с шампанским накануне миллениума, наш земляк, судовой механик Владимир Константинович Ларин, загадал себе новую интересную работу. Тоже думал, не сбудется. Сбылось. Работал он на новом месте недолго, всего несколько недель. Зато воспоминания остались на всю жизнь.
Дельфины не ловятся
- Мне предложили должность старшего механика в одной из камчатских рыбодобывающих компаний, - рассказывает Владимир Ларин. - Сказали, что рыбачить мы будем в Африке у берегов Республики Кабо-Верде (бывшие Острова Зеленого Мыса). Добрался я туда самолетом. Экипаж судна состоял, в основном, из жителей Севастополя. Нормальные ребята, только пили много. Покупали в аптеке дешевый спирт и заливались им с самого утра, несмотря на жару. Делать-то действительно было нечего. По идее, мы должны были ловить дельфинов. А они не ловились. Я уже пожалел о том, что приехал. Но в один из дней на корабле начались какие-то странные движения. Приходили неизвестные люди, шептались о чем-то с капитаном. Он меня к себе подозвал, говорит: "Надо будет негров в Испанию отвезти". Я возразил: "У нас генератор на ремонте, а идти придется по Атлантике четверо суток, вдруг что случится". Кэп разозлился: "Ничего ты не понимаешь, я здесь все входы и выходы знаю". Вечером стали на рейд. К судну шлюпки одна за другой подплывают, из них негры высаживаются. Я доложил капитану, что никуда не пойду. А он мне: "Куда ты денешься?!" Пришлось записать в судовом журнале, что я отказываюсь работать.
Пароход у нас небольшой, экипаж - 12 человек. В нагрузку - больше 30 африканцев. Куда ни сунешься - везде негры сидят. Только снялись с якоря, их укачало, весь корабль заблевали.
Мне в ту ночь не спалось. Вышел подышать из каюты, слышу за переборкой разговор: "Если стармех будет возбухать, мы его за борт". Как после этого уснешь? Я сделал себе заточку из электрода, на случай вынужденной обороны. Так и жил в тревожном ожидании четверо суток, пока на горизонте не показались береговые огни. Идти оставалось около мили. Вдруг, откуда ни возьмись, патрульные суда появились, вертолеты закружили... Наши засуетились. Начали спускать плоты на воду. А боцман, здоровый мужик, негров палкой в них загоняет. Загрузит плот и отталкивает от борта - плывите куда хотите.
В Москву через Мадрид
На борт высадился испанский спецназ. Нас заковали в наручники, доставили в тюрьму. Всех посадили в одну камеру, и только капитана отдельно. Соседние помещения постепенно неграми заполнялись. Из воды их вылавливали и сразу в каземат. Условия там, конечно, жуткие. Не лучше, чем у нас, хоть и Евросоюз. На всю камеру один огромный лежак. Чтобы нам помягче спалось, выдали замусоленные матрацы. На завтрак - баночка с соком, на обед - сайка, вечером - опять сок. Жарища - неимоверная. Негры стали буянить. Разгоняются и о решетку камеры бьются ногами что есть силы. Охранники спокойно на это реагировали, никого не били, не ругали. Просто кондиционер выключили, они и успокоились.
Вскоре начались допросы. Переводчик у меня был словак. Я сначала ничего не рассказывал и не подписывал. А потом решил - чего ради из-за чьей-то дури я буду страдать. Предупредил севастопольцев, что расскажу все как есть. А переводчику предложил сделку - правду в обмен на свободу. Он говорит: "У нас нет денег на депортацию". Я дал понять, что это не проблема, улечу за свой счет. Полторы тысячи долларов у меня были спрятаны на судне. Испанская сторона согласилась. Я им выложил все как на духу и добавил, что в трюме осталась рыба. Ее срочно надо замораживать, иначе смрад пойдет на весь порт. Их эта перспектива не обрадовала. Мне и рефмеханику разрешили пожить на корабле - морозить биоресурсы. Реф с этого времени как с цепи сорвался, закодированный он был, что ли? Не знаю. Но пить начал со страшной силой. Все, что было на судне, выменивал на спиртное. Испанцы, пользуясь случаем, стали потихоньку наш пароход грабить. Дождутся, пока полицейский уйдет на обед, заскакивают на борт и тащат все, что под руку попадет. Я полицейскому рассказываю об этом, а он не верит. Мол, быть такого не может.
На вторую неделю заточения местные жители устроили демонстрацию. Вышли к судну с плакатами, закидали меня ложками и вилками. Я так понял, это была акция против незаконных мигрантов. Дескать, у нас самих нет работы, а вы нам еще контрабандных африканцев поставляете...
Власти периодически подсылали к нам католических священников и каких-то подозрительных людей из Красного Креста. По виду они на испанцев были ну совсем не похожи - рыжие, голубоглазые. Расспрашивали пьяного рефа про Севастополь и про Черноморский флот.
Вскоре объявился и переводчик. Отдал я ему 500 долларов на депортацию. Через несколько дней он снова приходит, говорит: "Срочно собирайся. Всех членов вашей коман.ды сейчас доставят на судно, а ты полетишь в Москву через Мадрид". Уже в аэропорту он мне отдал билеты и подарки для жены и детей. Видимо, у него сдача осталась с 500 долларов, он ее не стал себе забирать (хотя мог, никто бы не узнал), а купил для нас сувениры. Меня проводили в лайнер, документы отдали пилотам. Я наивно подумал, что мои злоключения на этом закончились. Как бы не так!
Русико мафия
В Мадриде на меня опять надели наручники и отправили за решетку. На этот раз в камере вместе со мной находились арабы и латиносы. Их пахан, колумбиец, начал что-то спрашивать по-испански. Отвечаю: кто я, откуда. Он так ничего и не понял. А какой-то паренек, араб, стал меня доставать. Куда ни пойду, он за мной. Толкается и смотрит в упор. А я тогда на взводе был, натерпелся за последние недели, короче, нервы у меня сдали. Побил я его. Вроде не сильно, но из него кровь как хлынет, в камере все опешили. Пахан кричит мне: "Папир, папир!" До меня дошло, что он бумагу требует, документ. Меня всего трясет, протягиваю ему документы. Он посмотрел: "Мама мия, русико мафия!" С этого момента они меня зауважали, сигарами угостили. А когда полицейский вызвал меня для окончательной депортации, колумбиец достал откуда-то золотого слоника и протянул мне. На долгую память...
Прилетели в Москву. Все пассажиры вышли из самолета, а я остался. Пилот, испанец, поинтересовался, вызывать ли милицию. У меня, сам не знаю почему, вырвалось вдруг: "Ноу проблем, КГБ". Он швырнул мне документы, развернулся и ушел в кабину. Кто бы мог подумать, что три буквы - КГБ - магически на них действуют. Так я оказался в Шереметьевском аэропорту. И умудрился в нем заблудиться. Пассажиры-то уже разошлись. Я нашел лазейку, открываю дверь, какой-то парень сидит. Увидел меня, удивился: "Как вы сюда попали?" Я объяснил, что прилетел только что из Мадрида и не могу найти выход. Он руку протянул: "Вам туда". Я прошел несколько метров и оказался в толпе встречающих. Думаю, вот же, блин, опять накосячил. У меня в загранпаспорте так один штамп и остался из Кабо-Верде, больше никаких отметок: ни испанских, ни российских...
А через пару дней я уже летел на Камчатку. Когда увидел в иллюминатор вулканы, слезы полились из глаз сами собой. Сижу, рыдаю. Люди вокруг, неудобно, но я ничего не могу с собой поделать...
В Петропавловске я в себя приходил какое-то время. Поправлял здоровье. У меня от переживаний язва открылась. Естественно, сходил в фирму, которая устроила мне это приключение. Рассказал, как все было. Директор отнесся с пониманием. Денег не заплатил, но отдал мне свой старенький джип.
А позднее я узнал, что арестованный пароход ему удалось вернуть на Камчатку, что всех севастопольцев, кроме капитана, отпустили. А кэпа в Испании осудили на 6 лет за контрабанду. Ну что тут скажешь, сам виноват...
О тех, кто был рядом и вынес все тяготы судьбы 
Беженцы из Донецка: «Выстрелы на Дне ВМФ напомнили о войне дома» 
Почему камчатских бомжей кормят «Дошираком» и печеньем? 
Объектив Игоря Вайнштейна 
«В том, что журналист, признаваться не стала». Через Украину поездом в Сочи