Журналист «АиФ-Камчатка» на себе испытала рыбацкие будни. Часть 2

«Сергей  Геннадьевич, я уже почти четыре года работаю с колхозом, а в море не была никогда. Отправьте меня куда-нибудь, хоть на пару денёчков», – щебетала я на протяжении месяца в телефонную трубку начальнику отдела кадров рыболовецкого колхоза им. В. И. Ленина Сергею Арабею. При этом клятвенно обещала, что ныть, болтать без умолку и путаться под ногами у экипажа – не буду.

   

   

Ранним утром 20 июля началось моё путешествие на СТР «Громобой», о начале которого я уже рассказывала. Почти через двое суток судно оказалось в Карагинском районе. Вся работа по перегрузке рыбы и доставки её в Петропавловск-Камчатский должна была начаться утром.

Навстречу солнцу

В район промысла мы подошли поздно вечером 21 июля. После того, как двигатель судна был заглушен – в ушах зазвенела тишина, а на отсутствие привычной качки вестибулярный аппарат моментально отреагировал пляшущими стенами.

На рейде по соседству стояли несколько судов, и на фоне закатного солнца они выглядели особенно фотогенично. Как рассказали мне члены экипажа «Громобоя», на этой широте летом солнце совсем ненадолго заходит за горизонт, а рассвет наступает очень рано. Именно поэтому задача максимум на вечер: дотянуть до четырёх утра и встретить встающий над Беринговым морем рассвет. Надо же было чем-то похвастаться в соцсетях, тем более что друзья и коллеги вопросами о впечатлениях меня просто завалили.

В 3:32 утра над деревней Кострома растянулась полоска света, над Россией занимался новый день. Сделав миллион снимков для истории и завалив ими фотоленту друзей, я с чистой совестью отправилась спать. У моряков же через пару часов начиналась работа.

Друзья-соперники

Ближе к полудню поднялась в кают-компанию, но приветственными словами, как обычно, меня не встретили – на палубе вовсю кипела работа. Здесь-то и пришлось вспомнить о данном обещании «не ныть, не болтать без умолку и не путаться под ногами», но очень хотелось увидеть всё в подробностях. Поэтому, нахлобучив на свою светлую голову защитную каску, чтобы на неё ничего не свалилось, я вышла на палубу. Капитан Иван Скобелев с мостика чуть погрозил пальцем, и, в целях моей же безопасности, посоветовал не мешаться. Но стоять подальше, молчать и глазеть – разрешалось.

- Бывает, рыба капризничает, и хотя наука пытается предсказать её ход, иногда случаются довольно длительные простои без работы, – рассказывает старший помощник капитана «Громобоя» Роман Сараев. –  Чтобы не стоять без дела, пока на наших участках лосось ещё не пошёл, колхоз заключает договор с небольшими предприятиями, которые сдают нам сырец. Это выгодно обеим сторонам: у них есть рыба, у нас – оборудование и руки для её переработки. Вся продукция из этого сырца делится пополам, и у небольших предприятий есть возможность реализовать больше, чем они смогли бы заготовить самостоятельно. В этих местах рыба есть уже недели полторы, в нашей же зоне пока пусто, поэтому суда колхоза работают здесь. Нормальная, экономически обоснованная практика.

   

   

На фоне небольших МРС «Громобой» смотрелся великолепным красавцем, но я,  почти не моргая, смотрела на тонны лосося серебристого, плещущегося  в прорезях – специальных устройствах для перегрузки рыбы. И это неудивительно – ни одна хозяйка не видела столько горбуши сразу. Всего через пару дней рыба окажется на прилавках магазинов, и её с удовольствием будут покупать жители и гости края.

Меньше чем за день сейнер принял 130 тонн лосося, но, по словам капитана, этого мало. «Могли бы дать и больше», – с сожалением в голосе сказал он мне после окончания перегрузки, и я не полезла дальше с расспросами.

Однажды в интервью капитан другого судна колхоза им. В. И. Ленина признался мне, что соревновательный дух неизменно присутствует даже между экипажами одного предприятия, и каждый раз судно старается привезти на берег рыбы чуть больше, чем в предыдущий рейс. Но несмотря на это, в эфире каждую минуту раздавалось: «Спасибо за работу, всем удачи, благополучия, крепкого здоровья и хороших уловов». Без чувства локтя в море никуда.

«За себя и за того парня»

Время ужина было моим самым любимым на «Громобое», а этой трапезы я ждала с особенным нетерпением. Ведь на стол кок Пётр Воронков должен был поставить манты, в приготовлении которых я участвовала под чутким руководством шефа. Чтобы не чувствовать себя уж совсем тунеядкой, я пару раз помогала накрывать на стол, но готовить ужин для одиннадцати малознакомых мужчин, когда с кулинарией ты на уверенное «Вы» – было страшновато. Отшучивалась, конечно, просила не скармливать меня рыбам за плохенькую стряпню, но мурашки по спине по мере приближения к трапезе бегали всё сильнее. И, как оказалось, абсолютно зря – испортить продукты под приглядом Петра – невозможно. Пока готовили – разговорились:

- Я окончил училище на материке, по распределению попал на Камчатку да тут и остался. Всем сердцем полюбил этот край, сын здесь родился. Сейчас квартиру на материке продаю, потому что здесь мой дом, – рассказывает Пётр Анатольевич. – По морям уже давно хожу, потому что это нормальная возможность заработать. Хотя в своё время и в общепите клиентов кормил, и в детском саду – малышню. Много лет работал в другой рыбодобывающей компании, потом пришёл в колхоз. Были моменты, кстати, когда уходил, но снова возвращался. Здесь стабильный заработок, нормальное отношение к экипажам, уверенность в завтрашнем дне. Я в разные времена работал, а молодёжь, конечно, соглашается лишь на определённые условия. В колхозе они есть.

После ужина мантами, которые вышли на редкость удачными (видимо, новичкам всё-таки везёт), уже капитан мне рассказывал, как важен в море «сбитый» коллектив:

- Я стал капитаном «Громобоя» всего полгода назад, а начинал, кстати, в далёком 2000-м матросом, – вспоминает Иван Павлович. – У нас экипаж небольшой, многое приходится делать, как говорится, «за себя и за того парня». Например, заступать на вахту. На других судах капитаны этого не делают, а штурманы не выполняют обязанности радистов. И я очень благодарен своей команде за понимание, что мы все в одной связке. Я ни разу не слышал от них, что это, мол, не моя обязанность. Да и вообще экипажем я доволен: ребята трудоспособные, ответственные, их личностные качества мне очень импонируют. Не так часто, может, это говорю, хоть сейчас возможность появилась (смеётся).

Кино про море

В последний день моего путешествия, когда «Громобой» на всех парах мчался в Петропавловск, чтобы на столах камчатцев как можно скорее появилась свежая красная рыба, на судне пропал Интернет. Вся надежда была на электромеханика Алексея Буевича, но, как выяснилось позже, сбой произошёл на всех судах.

Кстати, меня, интернет-зависимую журналистку, эта новость почти не выбила из колеи – переживала только, что редакция в оперативном порядке не получит мой материал. А вот «висеть» в соцсетях желания почти не было: «кино про море» – так на судне называют всё происходящее за бортом, временами было очень интересным… В какой-то момент вахтенный помощник даже предложил мне лично поучаствовать в наблюдении за окружающей обстановкой и самостоятельно, под его руководством, изменить курс судна. «Если увидишь что-то необычное – кричи», – посоветовал он мне. «А что значит, необычное?» – уточнила я. «Необычное – это всё, кроме воды». Стоит ли говорить, что я была внимательна, как никогда.

«Громобой» зашёл в порт Петропавловска в пять утра 25 июля, но я не торопилась сходить на берег, даже несмотря на желание поскорее оказаться на твёрдой земле. Капитан отточенными короткими фразами давал распоряжения по разгрузке судна, команда сновала туда-сюда, а я думала, что с удовольствием повторила бы это приключение… Думала, что с удовольствием согласилась бы снова отправиться на сейнере в море, но уже на зимнюю рыбалку. Где же ещё меня накормят глазом и щёчкой нерки, съесть которые меня уговаривала добрая половина экипажа, под соусом из удивительных историй о покорении морских волн?