Когда врач-фтизиатр из Олюторского района Виктор Кошель принёс в «АиФ-Камчатка» свой дневник с путевыми записями, то слегка обиделся на сравнение со знаменитым Фёдором Конюховым: «Попробовал бы он с 25 килограммами на спине по тундре в одиночку пройтись хоть пару сотен километров! В лодке сидеть и смотреть, куда тебя несёт океан — большого ума не надо».
Мы продолжаем публиковать заметки путешественника по нетронутой Камчатке, проложившего пеший маршрут более чем на 500 км.
За сопочкой…
26 августа проснулся от того, что кто-то назвал Бакса по имени. Наконец-то я увидел человека! Это оленевод Артём приехал в Ораносарай на лошади за сахаром. Оказалось, табун стоит километрах в восьми в сторону моря, на левых притоках Ткапроваяма. Почаевали. Артём уехал, а мы с Баксом прибрались и двинулись в путь после обеда. Курс держали на сопочку, указанную оленеводом, предвкушая, как скоро вновь окажемся среди людей и… наедимся мяса.
Но не тут-то было. Восемь вечера, скоро стемнеет, уже видно море и — никого! Срочно ставлю палатку, развожу костёр и иду вниз, к озеру, за водой. Пока спускался, стемнело ещё больше, заблудился в кустах. С собой ни фонарика, ни навигатора. Вернулся к озеру и почти полз по своему следу, пока не увидел столб дыма — костёр разгорелся.
27 августа. С погодой повезло: солнце, тепло, ветра нет. Поскольку Артём говорил, что табун стоит «правее той сопочки», я — туда. Однако прошёл 5 км — никого! Двинул на самый высокий бугор, осмотрелся. Никого! А стемнеет через два часа. Решил вернуться в «Ораноотель» — мы с Баксом двинули назад, почти бегом. Очередной прикол: выходим на обрыв реки, а под нами, метрах в 50, медведь идёт. Бакс кидается, я дую в свисток, мишка перебежал речку и встал в кустах на задние лапы: щурится — не понимает, кто это там. Мы вниз, лаем, свистим — косолапый убежал.
Поднялись на противоположный берег, до домика — метров 800. Идём по старой дороге, смотрим — Потапыч нюхает тропу метрах в 100. Виноваты, опять его напугали! Убежал, больше зверюгу не видели. Сфотографировать медведя не успел — фотоаппарат в рюкзаке, а на видеокамере села солнечная батарея.
28 августа утром приехали оленеводы Артём с Вовой. Почаевали. Сбылась моя гастрономическая мечта: Артём угостил двумя оленьими рёбрышками, я их чуток погрел на костре и проглотил как муху. Вова двинул на Чаячью за сигаретами — там, на километр ниже того места, где я спускался, стоит партия полевой геологии. А мы с Артёмом — к табуну. Оказывается, я не попал к оленеводам вот почему: «правее той сопочки» на самом деле оказалось правее в семи километрах. Психология западного и восточного человека кардинально различаются: когда Артём говорил про «ту сопочку», то имел в виду, что речка, на которой они стояли, берёт оттуда начало! Ну да ладно. Встретили гостеприимно. Напоили, накормили. А я дрова помогал пилить.
150 кастратов
29 августа встал в 5 утра, а они уже пьют чай. Ночью был мороз. Собрались, свернули лагерь и перекочевали на северо-восток, на 4 километра. У них две лошади и жеребёнок, весь груз за раз забрать не могут, приходится делать два «рейса». Развернули лагерь и после обеда пошли работать: предстояли отлов и кастрация бычков-четырёхлеток.
Я активно помогал и почти научился кидать чаут (аркан). Когда бычок пойман, надо держать аркан, пока не накинут второй чаут. Ещё лучше поймать оленя петлёй за заднюю ногу. Держать — легко сказать. Там верёвка — шесть миллиметров и бык, который активно недоволен. Брали на растяжку, подтягивали верёвки покороче, валили. И пока бычок был в шоковом состоянии, кастрировали, отпиливали один рог и отрезали кончики ушей, чтобы пометить.
В 2013 году я был на Колючинской губе, у чукотских оленеводов. Методика кастрации у них была такой: надрезали кожу мошонки ножиком, вытягивали яички, а потом обрабатывали антисептиком. Здесь было намного проще: кожу оленевод прокусывал зубами и обходились без антисептика. Кастрировали 19 бычков. К окончанию работы мысль была только одна: когда же это закончится? Всё болело, особенно мышцы спины, — просто дико! А ребятам — хоть бы хны.
Вечером попил чай, положил на землю шкуру. Жена оленевода Люба походила мне по спине — сразу полегчало. На этой шкуре и спать лёг, тепло было, как на печке!
30 августа — очередная перекочёвка, на 11 километров, к домику Тувили. Я плетусь сзади, палатку везут на лошади — рюкзак стал полегче. Всё болит…
На ручье около домика за три часа сделали баню: натаскали камней, соорудили из них очаг, перекрыли свод. Внутри — костёр, вокруг втыкаешь жерди, загибаешь, верхушки связываешь. Рядом с очагом — бидон с водой. Через три часа угли выгребаешь, заливаешь водой и накрываешь жерди брезентом. Залезаешь туда и паришься.
Попарились хорошо — я больше месяца не был в бане. Когда вылез — шатало, еле обулся.
31 августа все оленеводы пошли на кастрацию «панвалюшек», двухлетних бычков. Я растопил баню — и за ними. За верёвку уже не хватался, был загонщиком, пилильщиком рогов, отрезателем ушей и сборщиком яиц — набрал их полную трёхлитровую банку из-под майонеза. И сам кастрировал одного оленя! Смысл этого мероприятия такой: у них на стадо в 1 700 голов — 42 производителя. Они будут драться за самок, перестанут кушать, похудеют, и за две недели покроют всех важенок. А 150 кастратов будут спокойно пастись и нагуливать жир.
Вечером подкинул дровишек в баню и сделал запруду на ручье, получилась ванна, глубиной чуть больше метра, с ледяной водой, куда все прыгали после парилки. Кушали яйца, жареные с грибами — вкуснятина...
Окончание следует.